И потом… Пашка только сейчас это почувствовал – сосняк хоть и был довольно чистый, без бурелома, но при этом выглядел странно. Как на картинке из учебника географии в разделе геологической истории. Словно в нем никогда не бывали люди.
– Нет, Светлана, – сказал он отчего-то шепотом, – это ненормально.
Группа вышла в небольшой распадок[4], и здесь все повторилось: Пилигрим скомандовал привал, мальки со стонами попадали на землю, а старшеклассники снова начали негромкую беседу, но на этот раз Лена достала кроме планшета настоящую бумажную карту.
Паша со Светкой специально расположились подле инструкторов и с видом отвлеченным во все уши слушали, о чем они вполголоса говорят.
– Вот, смотри, – говорила Лена, даже не пытаясь скрыть свою озабоченность. – Распадок здесь. Вот координаты.
– Лена, – отвечал Пилигрим так, будто он страдал от зубной боли. – Я не отрицаю, что это распадок. Я говорю, что я не узнаю его. Мы уже час прем по местам, которые я знаю как свои пять пальцев… А я их не узнаю.
– Не узнаёшь… – повторила Лена хмуро. – Петя, надо возвращаться.
– И что мы скажем в школе?
– Я не знаю, – тихо ответила Лена и зачем-то огляделась.
Света наклонилась к Пашке:
– Паш, о чем это они, а?
Пашка посмотрел на Светку. У той были круглые глаза.
Пашка сделал суровое лицо.
– Все будет нормально. До города три шага. Не заблудимся.
И тут он увидел, как Пилигрим решительно махнул рукой:
– Подъем! Мы возвращаемся.
Никто из них не заметил человека, неподвижно стоящего среди деревьев и внимательно наблюдающего за ними.
Часть первая
Аксиоматика бузы
Лиха беда начало.
Пословица
1
– Как он сюда попал?
Казимиру Яковлевичу никто не ответил. Директор оглядел своих коллег: первого завуча и молодого учителя – и обратился уже непосредственно к Коле:
– Как ты сюда попал?
Полторы секунды Коля смотрел на широкую залысину и седеющие волосы Казимира Яковлевича, собираясь обстоятельно ответить, что попал сюда сначала самолетом, затем двумя автобусами с пересадкой, а после немного пешком, но передумал в последний момент – почувствовал, что в этом кабинете всем как-то не до шуток.
– Я призер олимпиады, – ответил Коля сдержанно.
Завуч подняла голову, молодой остался неподвижным; он, кажется, даже глаза прикрыл.
– Олимпиады, значит, – пожевав губами, повторил директор школы. – Призер.
– Районной, – добавил Коля тоном ниже. – И отличник.
– Какое место-то хоть на районной олимпиаде? – устало спросила Татьяна Алексеевна, первый завуч. Она терла виски кончиками указательных пальцев.
– Третье, – ответил Коля.
– Вы лучше спросите у него, по какому предмету олимпиада, – неожиданно подал голос молодой. Говорил он, в противоположность своему квелому виду, вполне бодро и ясно.
Завуч и директор некоторое время смотрели на Колю вопросительно. Мальчик молчал: его никто не спрашивал, а значит, не надо было отвечать. Молодой, глядя на него, прищурился.
Затем Татьяна Алексеевна нетерпеливо произнесла:
– Ну? По физике? По математике? Биологии?
– По эстетике, – сказал Коля. – Я кленовый лист нарисовал в объеме.
Завуч закашлялась, затрясла ладонью перед лицом.
– Вот как это, а? – с некоторой тоской спросил куда-то в пространство директор и оглядел присутствующих. – Как это понимать? – И после короткой паузы: – И как не вовремя-то…
Все, включая Колю, молчали, только первый завуч все никак не могла справиться с кашлем.
Директор постучал указательным пальцем себе по кончику носа.
– Что будем делать с этим пришельцем? Назад отправим? Надо обоснование в Минобраз. Татьяна Алексеевна?
– Назад… не получится, – сдавленным голосом произнесла первый завуч.