Я попросила у Натальи предыдущее дело Красавина, когда он был еще Синицыным. Он еще и фамилию сменил! Ну, жук! А почему на Красавина? Почему не Трубецкой? Оно, дело, было аккуратно скопировано у адвоката. Все же Наталья проделала огромную работу по защите своего клиента!

Когда я села в машину – смутное ощущение чужого присутствия посетило меня. Пачка сигарет валялась почему-то на заднем сидении, бардачок был приоткрыт, мой дежурный зонтик явно поменял свое место дислокации и лежал теперь почему-то без чехла…

В машине явно кто-то побывал. Что-то искал… Причем впопыхах и даже не желая замаскировать обыск.

Быстренько, однако, они реагируют. Мафия все-таки. У нее, как известно, длинные руки.

Но не могу сказать, что такая оперативность меня сильно обрадовала. Но мне вообще было не до радости. Я позвонила Ирине.

– Мою машину обыскивали, – приглушенным голосом сказала я, – возможно, поставили жучок и маячок.

Ирка хмыкнула:

– Надеюсь, ты сейчас мне не из машины звонишь?

Я не стала признаваться в своей оплошности, а просто покинула опасный объект.

– Так-то лучше, – сказала Ирка, – слышу шум улицы.

– Что мне теперь делать?

– Передвигаться без машины. Сама не можешь догадаться?

– Может быть, мне натравить на мою машину Кику? Он же все же специалист по подслушивающим устройствам.

– Ни в коем случае, – категорично сказала Ирка, – это вызовет массу подозрений. Расспросы усилятся. Тебе это надо?

– Нет, – честно сказала я.

– Тем более жучка там может и не быть. Тогда вообще выйдет глупо.

Я вынужденно согласилась.

– Все идет по плану! – радостно сообщила мне подруга. – Теперь ты у них на крючке. Это нам на руку! Мы может втюхивать им дезинформацию!

И изложила мне хитроумнейший план дезы. Уж с чем-чем, а с фантазией у Осокиной всегда было хорошо.

– Предположим, – говорила Ирка, – ты можешь кому-нибудь рассказывать в машине, что меня похитили те, кто хочет перехватить квартиры. Ну, если ими так легко завладеть – почему бы этим не воспользоваться другим злодеям? Похитители меня хотят выведать у меня информацию о квартирах и перехватить инициативу.

– И зачем нам это нужно?

– Злоумышленники расстроятся, – сказала Ирка, подумав.

– …И?

– Запаникуют.

– И что будут делать? – я все еще не могла уловить Иркину мысль.

– Будут следить за тобой. Поскольку моего местонахождения они не знают.

– Так они и так за мной следят. Судя по всему.

– Да, – согласилась Осокина, – но эта информация их дезориентирует.

– Нет, знаешь, – я все же умею сопротивляться Иркиным авантюрам, когда подумаю хорошенько, – давай все же придерживаться той версии, что я не знаю, где ты, что мы не на связи. А если я знаю, почему тебя похитили, – значит – мы на связи.

– Совершенно не обязательно. Тебе могли сообщить об этом похитители.

– Зачем?

– Ой, ну, какая ты нудная. Затем! Сообщили и все.

– Подумаю, – сказала я.

И это прозвучало, как угроза. Причем вполне выполнимая. Я твердо решила: не буду больше поддаваться на Иркины провокации. Однако – иметь канал дезинформации – не помешает.

Не успела я порадоваться своей решимости, как раздался звонок: это была Инга. Сколько же у них времени там, в Америке?

Пока я ехала домой, Инга мне все рассказывала и рассказывала про свою загубленную жизнь…

– Все-таки Роберт – сволочь! Нельзя жить со сволочью – даже за деньги. Потому что сволочизм разлит в воздухе. Даже если сволочь ничего не предпринимает, даже если не совершает своих сволочных поступков – она сволочь. Это медленная отрава. И ты травишься, травишься, травишься каждый день. Ты – умерла уже. Тебе только кажется, что ты живешь. Потому что ты живешь со сволочью. А это – смерть.