Зима давала много бытовых радостей и традиций. Сейчас появился термин «уплотнить окно» завуалировав тем самым косяк изготовителей или установщиков пластиковых окон. Тогда никого не смущало, что деревянные окна сифонят, это было вполне логично, учитывая их почтенный возраст и то, что рамы деревянные. Признавалось это на государственном уровне, так как различные фабрики производили рулоны бумаги для оклейки окон. Странно, что на упаковках писали граммы, а не метры. Производилась она в двух форматах гуммированная и не гуммированная, то есть с клеем или без. У каждой семьи был свой способ заклеивания окон. Кто-то в начале вымачивал газеты, кто-то находил обрезки поролона (его можно ещё оставить на следующий год и сэкономить) – стоит отметить, что щели иногда были такие, что «наполнители» легко запихивались отверткой. Далее, варили клей из крахмала или приклеивали бумагу через процесс её вымачивания в мыле. Весной всё это отдиралось, иногда с краской, поэтому рамы были всегда многослойно прокрашены от души. Сколько денег на производство бумаги, клея и всего остального, человеко-часов, например, тратилось каждый год, чтобы в квартире стало тепло? Почему никто не думал поменять рамы на нормальные? И при всём этом ежегодном ненормальном действе, когда стали появляться пластиковые стеклопакеты полстраны стонало и распускало слухи, как это вредно и опасно и продолжало каждый год вымачивать бумажки в разных составах.

Меня иногда оставляли с соседкой – Верой Константиновной. И тогда, она мне рассказывала разные истории из своей молодости. Как-то в районе Девичьего Поля она встретила Льва Толстого на лошади, он там просто проезжал, может домой к себе ехал. Если кто-то запамятовал, то начиная с 1910 года Лев Николаевич уже никуда ехать не мог. Поэтому потенциальный возраст соседки благоговейно восхищал. В детстве я смутно представляла творчество Льва Толстого, за исключением объёма произведений (в квартире у бабушки красиво расставленные собрания сочинения, позволяли сделать вывод, какими трудолюбивыми раньше были писатели). Факт лицезрения Толстого меня впечатлил до глубины души, я подумала, что нашей соседке минимум 200 лет, до этого я думала, что ей сто. Ведь на соседней с Толстым полке у бабушки были собрания Пушкина, Лермонтова, Тургенева и казалось они все ровесники эпохи египетских пирамид. Соседка даже о чём-то с Львом Николаевичем поговорила, но о чем я не помню, что конечно, крайне жаль. Только на этом факте можно было бы развернуть книгу воспоминаний в формате: «Личные встречи. Соседи, которых мы не знали».

Ещё она рассказывала, как было холодно в гражданскую войну, и она использовала свои длинные волосы для утепления вместо шапки, потому что шапки не было. И как они с подругами собирали на замерзшем поле оставшиеся после уборки колоски, тёрли их между ладоней, чтобы очистить от шелухи и ели. Какое-то время это была их единственная еда. Хлеб для неё был культом, она не представляла, как можно не доесть корки или выкинуть их в помойку. И на старости лет, смаковала каждый кусочек, получая истинное наслаждение.

Как-то мы с ней слушали радио, там была передача о Гагарине. И я очень расстроилась, когда узнала, что он погиб. При том что программу слушали мы в конце 80-х. Но, откуда я могла узнать что он умер двадцать лет назад? Первый человек в космосе на веки веков, по телевизору часто о нем говорили и показывали, как живого человека, или это может были старые передачи. И до того момента, я свято верила, что, когда я вырасту, он будет обучать меня вождению ракет, на крайний случай мы поженимся. В целом, я в детстве, всегда была уверена в том, что все о ком ты читал в книжке и видел в фильмах от трех поросят до трех мушкетеров и космонавтов, существуют где-то в параллельной реальности, которая может быть прямо сейчас и за углом.