Дальше физтеховские песни пошли по накатанной дорожке. Получалось вполне прилично, с допустимым уровнем лаж и небольших накладок. Первая часть концерта достигла своих целей – мы распелись, публика слегка разогрелась.

Послушать нас пришло не так уж много народа. Наверное, человек 100—150. Семья Дрюни, небольшой круг его друзей, тех, кто нас знал и раньше. А остальные – в основном сотрудники его фирмы, которые слабо представляли, куда они идут и что будут слушать. Тем интереснее было узнать и почувствовать их впечатление о нашем концерте по его завершении. Но об этом позже.

А в перерыве публика размялась легким фуршетом здесь же, в этом же зале, слегка подняв настроение выпивкой и закуской. Мы же ни-ни – перед выступлениями и во время самих выступлений у нас строгий сухой закон. Если его даже немного нарушить, конечно, настроение поднимается, энтузиазм повышается и кажется, что поешь прекрасно – ну прямо соловьем заливаешься! Чаще всего это впечатление очень обманчиво. Со стороны послушать – увы, не то. Зато после концерта выпить под хорошую закуску, снять напряжение – милое дело!

Началось второе отделение.

Первой песней была «Музыкант». Начинаем мы ее с вступления, имитируя голосами звучание органа в прелюдии к токкате и фуге ре-минор Баха. Почти сразу почувствовалось, что «пошло»! Пелось легко и вдохновенно. Потом была «Тишина» – одна из самых удачных наших многоголосых песен (наши и музыка, и слова). Была «Аве Мария» – моя любимая вещь в исполнении составом «Гони-М» версии 2 – трио. Мы с Шурой стояли в сторонке. Я слушал и краем глаза наблюдал за залом. Было видно, что публика балдеет…

Я слушал «Аве Мария» и жалел, что мужики не споют «Черную птицу». В моем восприятии эти две песни почему-то всегда стоят рядом, может быть, потому что они очень похоже на меня воздействуют… «Черная птица» – слова Левитанского, музыка «Гони-М» – Юрика, Секаря, Гони. Они, глупые, не понимают, что сделали шедевр, и относятся к ней несколько пренебрежительно. И не видят, как она нравится слушателям… И поэтому нечасто поют ее на концертах…

Потом была «Сьюзен». На мой взгляд, это та песня, где наиболее хорошо проявляется красота звучания наших голосов. Ах, этот Гоня! Ну паршивец, ну молодец! Какие партии расписал! У меня там есть пара мест, в которых не просто голос звучит на высокой ноте, а кажется, сама душа взлетает куда-то ввысь. И ведь при этом, что удивительно, звучат не отдельные голоса – Гони, Секаря, Юрика, Шуры, мой – не отдельные партии! Происходит не просто их сложение, они сливаются в нечто новое, гармоничное единое целое, заставляющее звучать что-то внутри, трогающее какие-то глубокие внутренние струны.

…Мне всегда хотелось встать в такие мгновения на место тех людей в зале, что слушают нас. Хотелось понять, чувствуют ли они что-то похожее… Получается ли у нас донести до них эту красоту?

…Похоже, что да, получается… иногда… И в этот раз, похоже, получилось… Наши голоса звучали в зале, замершем и впитывающем это волшебное «нечто», которое называется песней… Песня кончалась, какое-то мгновение казалось, что последний аккорд висит в воздухе сам по себе… И после некоторой паузы (о! эта пауза многого стоит! она требовалась завороженной публике, чтобы слегка прийти в себя после магии песни) зал взрывался аплодисментами и криками «браво» и «бис»!

…Непривычно, но чертовски приятно… чувствовать такое явное проявление благодарности публики…

– Ребята, спасибо огромное! Ваш концерт – глоток свежего воздуха! Спасибо!

– Ну, мужики, вы даете! Хор Турецкого отдыхает!

– Я вообще-то не хотел идти на ваш концерт. Самодеятельность вызывает у меня зубную боль. Но теперь нисколько не жалею. Спасибо!