– Собирайтесь, пойдем в цитадель, – сказала она ласково, – отца проводите…

Слезы снова было подобрались к самым глазам: вот-вот озера переполнятся, капли влаги повиснут на ресницах и покатятся по щекам. Шаогоз часто заморгала. Хватит плакать! Не пристало ей, жене асбаробида царя, показаться на людях с красными глазами и распухшим носом!

– Все, вставайте! Приведите себя в порядок! – она позвала служанку. – Логза, займись мальчиками и мне принеси кувшин с водой.

Наряжаясь, Шаогоз думала о Буцзю. Ей не давала покоя мысль о том, как сообщить ему имя дочери. Вдруг в шкатулке, где она подбирала себе серьги, ее пальцы нащупали кожаный шнурок. Шаогоз осенило: надо написать имя дочери на куске кожи и передать мужу с посыльным!

– Логза! – в возбуждении, боясь не успеть, Шаогоз выбежала из своей комнаты.

Служанка, оказавшись с хозяйкой лицом к лицу и испугавшись ее горящих глаз, упала на колени.

– Вставай! – она подняла девушку. – Найди писаря! Быстро! И кусок кожи для письма!

За стенами дома слышался шум проходящих мимо повозок, говор людей сливался в один поток речи, в котором отдельными ручейками иногда звучало знакомое слово или обрывок фразы. Простолюдины идут за город провожать войско! Шаогоз выхватила из рук служанки кусок выделанной кожи и сама побежала к писарю.

Как долго он выводит каждый значок! Удивив писаря неожиданной просьбой в такое время, Шаогоз ждала, когда он закончит дело. Под именем дочери она решила написать свое. Так надежней! Буцзю сразу поймет, от кого письмо и чье имя написано первым. Как только писарь провел по последнему процарапанному значку палочкой с краской, Шаогоз кинула ему монету и побежала за ворота.

Толпа едва не смяла ее! Люди, кони, колеса в колее грязи – голова закружилась. Шаогоз ослабла. Она стояла среди шумного потока и утонула бы в нем, если бы несколько всадников не окружили ее и не оттеснили толпу в стороны.

– Кто ты, красавица? Почему стоишь здесь? – приятный голос раздался сверху.

Шаогоз подняла голову. Перед ней на ретивом коне, удерживая его поводом, восседал статный мужчина в высоком колпаке, украшенном нашивными серебряными бляхами. Шаогоз не могла отвести глаз от чистого лица всадника, смотревшего на нее с ухмылкой на губах, но так пронзительно, что она смутилась. Один из его спутников спешился, подошел к ней и шепнул:

– Это принц Саданкау, ответь ему.

Шаогоз еще больше растерялась, сжала кулак, и кусок кожи напомнил о Буцзю. Ее муж – начальник царской конницы! Она жена важного человека! Ни к чему ей опускать глаза даже перед принцем!

– Я – Шаогоз! Мой муж – ябгу Буцзю, асбаробид! – твердо сказала она, но почему-то это вызвало у принца веселье.

Он улыбнулся, усмешка при этом пропала с его губ, но глаза светились, и в них Шаогоз увидела… интерес мужчины. Мороз пробежал по ее коже. Она снова отвела глаза.

– Жена асбаробида потеряла мужа? – спросил принц.

Спутники поняли его иронию и рассмеялись. Кони, возбужденные шумом вокруг, едва стояли на месте. Шаогоз почувствовала себя оскорбленной. Она сжала свое послание, и хотела было убежать, но воин, стоявший с ней рядом, остановил, взяв за локоть.

– Не уходи, принц всегда ироничен. Я знаю твоего мужа. Что ты хочешь? Я помогу.

Шаогоз подняла глаза на молодого мужчину. В отличие от принца – гладко выбритого, холенного, – тот выглядел как все воины, как ее Буцзю – с усами, в войлочной шапке с набалдашником на конце; по его темно-синему богато расшитому плащу было понятно, что он из знатного рода, но в его голосе не сквозила усмешка.

– Передай Буцзю это послание, – она ухватилась за спасительную соломинку, – вчера у нас родилась дочь, сегодня я дала ей имя. Он должен его знать, перед тем как уйти.