В течение весенней паузы по всему фронту Курской дуги проводился не только отвод части сил дивизий первого эшелона в тылу для проведения занятий и отдых, но и полная смена войск первого эшелона. Поэтому в подготовке главной и второй полос поочередно принимали участие практически все соединения. При этом помимо распутицы на скорость и качество возводимой обороны в каждой армии влияли свои специфические факторы. В частности, в 70А таким фактором явилось местность, где она была развернута. «Основной базой всей нашей группировки (фронта. – З.В.) была cm.Курск, – отмечается в отчете её штаба. – Это положение во многом стесняло нормальную организацию устройства оперативного тыла армий, расположенных в Курском выступе, что, конечно, отражалось и на коммуникациях 70 А. Единственной питающей армию магистралью было кромско-курское шоссе. Остальные дороги в весеннюю распутицу для движения были непригодными. Это требовало укомплектования частей подвоза и вообще подвижных средств армии машинами высокой проходимости. Поэтому тыловые учреждения требовалось располагать вдоль шоссе. Близкое расположение базы к шоссе и резко выраженная пригодность шоссе к перевозкам были причиной постоянного воздействия немецкой авиации по ним»[225].

Тем не менее к началу июля 70А была возведена сильная, современная система полевой обороны, в которой своей особой прочностью выделялся её правый фланг, где на один погонный километр приходилось 1016 м противотанковых и 764 противопехотных препятствий всех видов. Существенно слабее было укреплено левое крыло. Хотя находившиеся здесь 106 и 102 сд так же вели большую работу, проявляя при этом изобретательность и высокое профессиональное мастерство. На погонный километр их обороны приходилось в среднем 383 ПТМ и 580 ППМ, а всего ими было возведено 1008 м противопехотных и 848 противотанковых препятствий. И тем не менее этого оказалось недостаточно, чтобы восполнить отсутствие штатных подрывных средств, поэтому эти дивизии значительно больше их соседей для минирования применяли трофейные артиллерийские боеприпасы, готовились различного рода сюрпризы, ловушки, более широко использовалось усиление («фугасирование») препятствий гранатами Р-2-400Ф (натяжного действия). Большое распространение в их частях нашли рогатки из сучьев как противопехотных заграждения. Например, только в 102 сд было выставлено 7750 гранат и 6370 рогаток.

Командование войск 9А пристально следило за приготовлениями советской стороны. Наблюдатели на переднем крае круглосуточно изучали всё, что происходило в расположении на противоположной стороне и при любой возможности открывали плотный огонь по местам скопления личного состава и техники или по району, где велись оборонительные работы. Поэтому, например, минирование в батальонах первой линии проводилось исключительно в ночное время. Это очень сложный и крайне выматывающий труд. В работе минера всегда была угроза подрыва из-за собственной ошибки или некачественного боеприпаса, а в ночное время она возрастала в разы.

По возможности скрытно, в сумерках, старались вести на переднем крае и земляные работы, при этом всё, что возводилось перед рассветом, должно было маскироваться. Однако не всегда и не во всех подразделениях делалось это тщательно. Кроме того, дёрн, снятый при установке мин и фугасов, сох, из-за этого заминированные участки постепенно начинали выделяться на общем фоне. Враг это замечал и пытался использовать такие места для создания безопасных «коридоров» для своей разведки, но нередко допускал оплошность, которым пользовалась уже советская сторона. Так, в начале июня на одном из участков 102 сд группа инженерной разведки противника обнаружила минное поле, но при отходе забыла на нём щуп и несколько предметов амуниции. Боевое охранение дивизии отметило пребывание «гостей» и предположило, что немцы придут на следующий день для разминирования и за забытыми вещами. Для подготовки достойной встречи командование дивизии оперативно выслало взвод 10-го сапёрного батальона, который дополнительно установил в этом районе несколько рядов мин натяжного действия. Расчёт оказался точным, и утром на оставленных «сюрпризах» подорвались два немецких сапёра и офицер