– Нам сейчас с ней что делать?

– Ничего. Ей просто не хватает любви. Она будет много учиться, интерес и стимул есть. Кстати, кто – то много ее старше, словно кирпичики в ее биографию уже заложил. Его нет уже в живых, но она все время помнит об этом человеке. Но он не кровный ее родственник.

– Да, точно. Приемный дед, муж бабушки. Он воспитывал ее с детства.

– Да, наверное, с этой девочкой у нас проблем не будет. Она очень сильная. Она даже свою любовь скрыть сможет. Вот так.

– Осталась еще одна, – сказала Агнесса, пододвинув Ядвиге еще одну фотографию и вздохнув. Она ничего не могла с собой поделать, Вика Шляхтина ей не нравилась.

– Господи, просто пустой сосуд. Нет, не пустой. С мусором. Эту девочку чистить нужно. Иначе ничего хорошего из нее не получится. И еще лечить. И еще она беременна.

– Да, я знаю. Посмотри ее будущее.

– Слава Богу, самое обыкновенное бабье. Семья, дети. Замуж выйдет очень рано. И чем раньше, тем лучше для нее. С будущим мужем уже знакомы, он друг детства. Она совсем не яркая личность, но женой будет примерной, матерью хорошей. И будет всем помогать. В общем, ничего особенно страшного и примечательного. Впрочем….Она не простая…У нее есть определенные способности. Возможно, придется с ней позаниматься. По крайней мере, контролировать.

– Ну, и ладно. Займись ею сама.

– Хорошо. После карантина?

– Нет, сегодня же. Я всех троих поселила рядом. Думаешь, зря?

– Ксению – то зачем к ним?

– Пусть учится общаться. И выживать. Сама же сказала, что у нее карьера!

– Да, Агнесса Лазаревна, страшный вы человек! Девочку не жалко?

Агнесса не ответила. «А кто их пожалеет там, куда они вернутся?» – подумала она, убирая фотографии обратно в папки.

Зинаида считала падающие в стакан капли Корвалола и слушала стенания подруги. Досчитав до пятнадцати, он закрыла пузырек, долила воды из графина и подала Валерии.

– Он животное. Нет! Животные своих детенышей не бросают, а этот! – зубы Валерии дробно стучали о край стакана.

– Лера, он правильно все сделал! Ты же видишь, во что Вика превратилась!

– У тебя детей нет! И ты не поймешь! Она маленькая еще, разберется в жизни, просто покуролесит немного. Зачем в колонию – то? Вы со Шляхтиным с ума сошли, точно! И меня не слышите! – Валерия швырнула пустой стакан на пол. Упав на ковровое покрытие, он даже не звякнул.

– Во – первых, это не колония. Там прекрасные условия, питание, лечение. Просто в строгости держат.

– Вот-вот. И в изоляции. Как в тюрьме. Зинуля, ты же знаешь, где это? Ты же ездила, следила за этим! – Валерия со злости не могла даже произнести имя мужа.

– И что?

– Отвези меня туда. Я только увижусь с ней.

– Ни за что.

– Ты мне не подруга!

– Это – как угодно.

Зина и сама уже не знала, чья она подруга. Десять лет назад запуталось все. А, можно даже сказать, что запуталось все еще там, в детстве.

…С Лерой они учились в одном классе и жили в одном подъезде. И еще у них вместе работали родители. Лерин отец Корецкий – в биологической лаборатории с матерью Зины, отец Зины Друккер – в милиции с матерью Леры. Они потом так и переженились. Зине и Лере было по десять лет, когда их отцы вдруг поменялись местами. Лера стала тоже Друккер. Но Корецкий свою фамилию Зинаиде не дал. А через год он умер, подцепивши в Африке вирус. Майор Друккер стал отцом двух семейств.

Лера занималась музыкой и танцами, Зина – борьбой и плаванием. Лера гуляла с мальчиками, Зина, посланная отцом, охраняла ее честь. Лера вышла замуж за Шляхтина, Зина стала кем – то вроде подруги семьи. «Кем – то» – потому, что она любила Шляхтина. И с каждым годом все меньше любила его жену, беспутничавшую практически у нее на глазах. Став сначала личным телохранителем Шляхтина, а потом и начальником всей службы безопасности, она стала и его любовницей. Совесть спала, как, впрочем, и разум. Находясь рядом с любимым начальником вне службы, Зинаида становилась кроткой и нежной перед ним, но страстной и голодной до любовных ласк. Это перевоплощение суровой Зины так увлекало Шляхтина, что он однажды заметил, что пресный секс с купленными девочками ему уже не нужен. Крепкое, тренированное тело Зины заводило его, часто уже уставшего и бессильного, и толкало на поступки, которых он потом, после осмысления, сам же и пугался. Он никогда не покупал столько подарков жене, сколько любовнице. Зина же небрежно смахивала очередной браслетик или колечко в шкатулку. «Глупый ты, Шляхтин! Ну, куда я все это надену! Хотя, пусть лежат, разоришься – будет на что бомж – пакет купить!» – смеялась она.