— Ну, поскольку ты в экскурсии мне отказала, пришлось вызывать на помощь старых приятелей по школе. И представь мое удивление, когда я увидел тебя. Сперва в обществе какой-то девушки, потом в объятиях твоего ассистента.

— Не было никаких объятий, — тут же заспорила я.  

— Да что ты? — Дима насмешливо приподнял брови. — Хочешь сказать, что меня подвело зрение? Да ты почти висела на несчастном! Как тебе не стыдно?

— Это исключительно мое дело, — его слова задели. — Даже если бы я с ним переспала, тебя это не должно волновать.

— Вообще-то, должно, — сухо бросил Дима. — Если ты не забыла, я все же ваш начальник. Отношения между подчиненными? Не думаю, что  Джон этому бы обрадовался.

— Отношения во внерабочее время, прошу заметить, — с каждой минутой этого диалога я трезвела. Никогда не знала, что старый друг обладает такой суперсилой. Даже двумя: помогать людям протрезветь и неустанно раздражать одним своим видом.

— То есть ты уже не отрицаешь сам факт отношений?

— Идиот, — резко выдала я, не отрывая тяжелого взгляда от Димы. — Полный идиот.

— Ооо, и чем я заслужил подобный эпитет? — он насмехался. Грубо насмехался. Мне жутко захотелось его стукнуть посильнее. Но я сдержалась.

— Фактом своего рождения, — буркнула я. — Нет у меня с Петей никаких отношений. Мы просто танцевали. И да, это была не самая здравая моя идея. Но выслушивать от тебя упреки я не жажду. Да и ты не имеешь никакого права, ни морального, ни физического, что-либо мне высказывать. И вообще…

Я запнулась. Но выражение лица Димы — немного наглое, с четко нарисованной насмешкой — раззадорило.

— И вообще, — повторила, — я подаю заявление на увольнение по собственному! Надоело! Ты всего пару дней мой начальник, а уже выел мозг настолько, что продолжать с тобой работать нет никакого желания.

Сказала и пожалела. Неужели все мои усилия канут в Лету? Все было зря? Нет, я понимала, что меня с руками оторвут в любой другой компании, но я настолько сроднилась с этой, что уходить…

— Сколько ты выпила? — спокойно спросил Дима, скрещивая руки на груди.

Уже второй раз за вечер задают этот вопрос, но именно из уст Димы это прозвучало оскорбительно.

— Недостаточно для того, чтобы я не отдавала себе отчет.

— Но достаточно для обжиманий с ассистентом?

— Да пошел ты, — выдохнула внезапно для самой себя. Но крутанулась на каблуках сама и с гордым видом сделала шаг вперед. Сказала, и стало легче.

— Постой, — он попытался схватить меня за руку, но я ее вырвала. И, неловко запнулась о едва заметную ступеньку. Уже через несколько мгновений поняла, что пол неумолимо приближается. Выставила руки вперед, чтобы не вспороть носом темную плитку. Правую кисть пронзила острая боль. Такая, что аж слезы из глаз прыснули.

Где-то на задворках сознания мелькнула мысль: а Петя бы поймал.

— Карина, ты в порядке? — как-то испуганно произнес Дима, присаживаясь передо мной на корточки и пытаясь поднять. Неодобрительно глянул на мои туфли — туфли известного бренда на двадцатисантиметровом каблуке. — Не дергайся ты.

Да не дергаюсь я. Только носом шмыгаю и косметику по лицу размазываю, настолько было больно.

Дима осторожно подцепил ремешок, расстегивая первую туфлю. Следом снял и вторую.

— Сама сможешь идти, горе ты мое луковое, или тебя понести? — мягко спросил он.

— Не твое, — тут же заспорила я, продолжая громко шмыгать носом. Рука болела. Ужасно болела. И синела. Последнее пугало сильнее.

— Вот я и бешусь, — вздохнул он и перехватил меня под ноги и за талию. Поднял, не оставляя мне выбора — я здоровой рукой зацепилась за его шею. — Не рыдай, сейчас в травмпункт поедем.