– Возьми, только осторожнее, не урони – оно тяжелое.

– Точно, как камень. И теплое, я это чувствую! – Настя с удивлением рассматривала необычную штуковину, держа прямо перед глазами. – Что ж, получается, раз так нетерпеливо куриное племя, значит, яйцо им очень и очень нужно. И они не остановятся ни перед чем, чтобы вернуть его.

– Да, ты права, – тихо произнес Сева. – Но что же у меня за ухом? Никогда не обращал особого внимания, родинка как родинка или родимое пятно, как мама называет, а тут такое… Понимаешь на этот раз я даже почувствовал, что могу управлять процессом, вернее, его силой. Когда это страшилище клыкастое полезло ко мне, оттолкнув Мишку с пути, я сильно разозлился на его хамское поведение. Готов был разорвать этого куриного монстра на части. Разорвать не разорвал, но из моей родинки так полыхнуло зеленым огнем, что все вокруг запылало. Я подумал было, что пожар начинается… Но почему огонь зеленый, вот загадка.

– Я тоже испугалась, что сгоришь в огне, побежала к домику, но там быстро все закончилось, огонь потух.

– Про то я и говорю, – воскликнул Сева. – Их всех охватил зеленый огонь – и курозавра, и тетку Алину, и даже Мишку. Они затряслись, как в лихорадке, и растаяли быстро, как сахар-рафинад в кипятке. Куда исчезли, ума не приложу. Прошлый раз хотя бы на сон похоже было, а тут какой уж сон, явно все в действительности происходило.

– Погоди, а ведь когда мы только подходили к домику, он уже трясся, как будто землетрясение начиналось…

– Про это ничего не могу сказать, – удивленно сказал Сева. – Одно знаю точно, здесь я ни при чем. Может, тряска как-то связана с приходом гостей, пропади они пропадом? Ведь откуда-то же они берутся, а потом куда-то исчезают. И тогда, и сейчас растворились бесследно. Ладно бы только сами исчезали, а то и Мишку не забывают с собой прихватить.

– Слушай, а тетка Алина была на этот раз? – спросила задумчиво Настя.

– А как же, была конечно, – зло ответил Сева. – Только сейчас в стороне стояла, все больше этот чудик куриный пыжился, за яйцом тянулся. И ведь он точно знал, где яйцо лежало, когти тянул к подушке. Я на мгновение его опередил, схватил яйцо и в сторону отскочил. Чуть бы запоздал, пиши пропало, так бы мы их и видели. А теперь хотя б какая зацепка сохранилась, ведь придут же они опять за яйцом, точно придут.

– Конечно, придут. А мы чуть зазеваемся, отвлечемся, они и заберут его.

– Что ты имеешь ввиду? – удивленно взглянул на нее Сева. – Будем караулить внимательно, тогда не заберут.

– Не знаю, – задумчиво проговорила Настя. – Стукнут тебя по голове, отключишься, и твоя родинка не успеет сработать. И что я смогу поделать против таких чудищ? Они же намного сильнее меня. Оттолкнут в сторону и заберут яйцо. А то и меня за компанию, как Мишку, с собой прихватят.

– А что мы можем поделать, – растерянно сказал Сева. – Мы же понятия не имеем, где эти курозавры обитают, куда они скрываются…

– Знаешь что, если так рассуждать, безропотно идти на-поводу у всякой курятины, мы точно ничего не добьемся, – Настя явно начинала сердиться, что проявлялось в изменении тембра голоса и темпа речи: голос становился тоньше, звонче, паузы между словами сокращались. Когда Настя действительно сердилась, ее речь превращалась в непрерывный звон колокольчика – динь, динь, динь. Однажды Сева застал ее в подобном состоянии, когда на пионерском собрании обсуждался проступок Яшки, подшутившего на улице над бабушкой одноклассника. Тот думал, что никто не узнает про его поступок, мол, незнакомая бабушка. А она возьми да окажись родной бабушкой одноклассницы, вот все и всплыло наружу. Тогда Настя взяла слово и с трибуны так распекла несчастного Яшку, что он не знал, куда деваться от позора. После школы напросился с одноклассницей к ней домой пойти и чуть не на коленях просил прощения у старушки. И это Яшка, который никогда не отличался особой вежливостью и обходительностью с людьми. Вот каким даром убеждения обладала Настя. Поэтому Сева, уловив перемену в настроении Солнцевой, решил взять инициативу в свои руки.