Среди деревьев виднелись одноэтажные строения, рассчитанные на пару десятков человек. Они располагались по периметру воображаемого квадрата с открытой площадкой в центре. На возвышении там стояла трибуна и длинный шест с болтающейся на нем тряпкой.

— Эх, распределение пропустим! — посетовал мальчишка с фамилией Жданов, утирая со лба проступивший пот. — А я во второй отряд хотел попасть, к ребятам из класса, — расстроился, брови насупил, и тут же выдал. — Все! Дальше сами тащите! — бросил в пыль потрепанный коричневый чемодан, который всю дорогу волочил по земле. При этом за спиной у него висел мешок на лямках с личными вещами, а по ногам била палка, с которой ребенок явно не желал расставаться.

— Ну, и ладно! — Косицына проводила пацана осуждающим взглядом. — Мы почти пришли. Лида, присмотри за вещами, — поставила рядом с коричневым чемоданом свою дорожную сумку.

— Куда пришли? — я опешила.

Кроме линялой деревянной будки, когда-то выкрашенной в белый цвет, поблизости ничего не было.

— Так, вот же, медпункт! — радостно указала девчонка на будку, дверь которой украшал выцветший красный крест.

У нее с головой все в порядке? Чему тут радоваться? Запирать меня там бесполезно — сбегу. Только оклемаюсь немного, так сразу и дам деру из этого жуткого места под названием пионерлагерь.

— Долго же вы! — на пороге нас встретила Арина Ильинична. — Проходи, Майя, доктор тебя осмотрит.

Прозвучало угрожающе, но спорить с целительницами — себе дороже. Я вошла, мимоходом отмечая, что дверь тут хлипкая, а засов легко открыть, если поддеть чем-нибудь острым.

3. Глава 3

Внутри все выглядело так же уныло, как и снаружи. Выкрашенные в зеленый цвет стены, дощатый пол со скрипучими половицами. Из узкого коридора с плакатом на стене, призывающим мыть руки перед едой, мы попали в кабинет, пропахший резкими запахами алхимических зелий.

— Наум Петрович? Вот, Кирееву привела на осмотр, — меня подтолкнули к кушетке, на которой уже сидели двое бледных ребят. — Я про нее говорила. Обморок. Тоже в автобусе укачало.

Девчонка со смешными хвостиками икнула и испуганно прикрыла рот ладошкой. Шумно задышав, она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Едва у нее отлегло, как она принялась болтать ногами, цепляя пол застежкой от плетеной обуви. Мальчишка по возрасту выглядел старше на пару лет и носил на переносице конструкцию из темной оправы и двух увеличительных стекол. Из-за этого его глаза казались невероятно большими и напуганными. Бледнел он не хуже соседки, и постоянно гулко сглатывал.

— Хорошо, — не глядя на меня, кивнул доктор, записывая что-то в журнал. — Этих сегодня в лазарете оставлю под присмотром, а завтра с утра решим, что с ними делать дальше. Ариночка, определите им места, пожалуйста. А я отчет допишу и займусь Киреевой.

Пока мужчина был занят, я от нечего делать внимательно осмотрелась. Большой письменный стол у единственного окна с цветными занавесками. Кушетка, стул в ее изголовье и раскладная ширма. У противоположной стены стоял белый шкаф со стеклянными дверцами, на полках которого теснились разнокалиберные колбы и бутылочки, подписанные на незнакомом языке. Рядом металлическая этажерка на колесиках, заставленная биксами разных размеров, верхняя полочка накрыта марлей. В углу — рукомойник. Майя похожим пользовалась в доме, где жила постоянно. Слева от двери — вешалка для одежды и мусорное ведро.

Мне катастрофически не хватало времени, чтобы освоить знания и навыки прежней хозяйки тела. Для этого требовались покой и уединение. Едва не засветила этому доктору промеж глаз, когда он попросил снять рубашку.