Борька всё это время заботливо и скрупулёзно ухаживал за ним. И считал себя теперь – искушённым фермером. Поразмыслив, он здраво рассудил, что свежий воздух и общение с себеподобными на лоне природы – пойдут «Цыпе» только на пользу.

«Фермер»-Борька гордо, под пристальными завидущими взглядами ребят – прохаживался по сельской улице с Цыпой на плече. …Пока неосмотрительно ни поравнялся со стайкой гусей, щиплющих рядом мелкую травку.

Самоуверенность его вмиг пропала. И, морщась от болезненного щипка, он опасливо запрыгнул на ближайшую дежурную скамейку, стоящую возле забора. Но хныкать он не стал, стойко пережив укус-конфуз. И терпеливо потирая укушенную щиколотку, обескуражено посматривал на повеселевших собратьев, наблюдавших за новым потенциальным «клиентом» поодаль.

Неожиданно посреди улицы раздалось негромкое нежное мычание.

И Борька, забыв о боли – кубарем перевалился через забор, вместе с подлетевшим от неожиданности Цыпой. И, опасливо оглядываясь, бросился к маменьке, со страхом показывая на улицу.

– Мамочка бык!

…По улице, помахивая хвостом, мирно брела мелковатая тёлка…

Его мамаша взглянула на объект устрашения и умиленно просвятила напугавшееся чадо:

– Это не бык, сынуля, это тёлочка. И рожки у неё совсем ещё не подросли. Она ещё маленькая и не бодается. Иди лучше с мальчиками познакомься. Они тебе всё расскажут и покажут.

Борька насупился и поплёлся вглубь двора. Досада от очередного конфуза не давала ему покоя. И, скрывая раздражение, он решил реабилитироваться на курицах. Возникшая спасительная мысль придала ему уверенности, и он снова заважничал, возомнив себя докой в куриных вопросах.

Степенно прошагав мимо хихикающих собратьев, он мимоходом деловито осведомился:

– Где тут у вас курятник? – и интригующе проследовал в указанном направлении, разговаривая со своим нахохлившимся кочетом: – Пойдём, Цыпа, я тебя с друзьями познакомлю. Будешь жить в стайке, на природе, как настоящий боевой петух! Может, и подрастёшь ещё немножко.

Цыпа недовольно что-то квохтал ему в ухо. Нервно перебирая худыми лапками, он настороженно озирался по сторонам, предчувствуя недоброе. И опасливо косился с заплечного высока – на крупного краснопёрого соплеменника.

Борька по безрассудству слишком резко открыл дверку стайки, всполошив несушек внезапностью.

Потревоженные куры, хлопая крыльями и поднимая тучи разноцветных пёрышек – залетали взад-вперёд вверх-вниз, беспокойно закудахтав.

Невзирая на переполох, Боря всё же спустил упиравшегося Цыпу на пол, к новоявленным подружкам.

Но привередливые клуши – недовольно заквохтали, пытаясь клювом достать неприглядного мелковатого бесцветно-белобокого замухрышку-петушка.

И Цыпа, испугавшись – быстро ретировался по руке хозяина. Он забрался ещё выше своего привычного места, вцепившись когтями в темноволосую шевелюру на Борискиной наивной башке.

Настала Борькина очередь расплачиваться за необдуманную выходку.

Краснопёрый сзади с разбега клюнул хозяина конкурента, посягнувшего на чужую собственность.

И Борька с воплями кинулся бежать, сбросив с себя всю напускную напыщенную спесь…

Краснопёрый вдогонку не раз ещё пускал в ход своё грозное оружие – острый клюв и когтистые шпоры, в атакующем полёте пытаясь достать – и своего белобокого собрата-наездника. …Пока гости-новички, обомлевшие от такого «радушного» приёма, с позором не скрылись в дверном проёме хаты.

Кочет-забияка ещё долго задиристо бился в яростном порыве о захлопнутую дверь. Ну, наконец, угомонился. И грозно проорав во всё горло победное: «Кукареку!», удовлетворённый, чинно зашагал в курятник успокаивать свой разволновавшийся гарем.