– Прошепчи. – Его дыхание стало прерывистым. – Так же, как я шептал твое имя тем утром, когда меня нашли в твоей постели и арестовали, Уинтер. Это все, что я хочу услышать. Тихий шепот.

Его рука дрогнула. У меня в животе затянулся болезненный узел. Пожалуйста, остановись. Не делай этого.

– Наверное, убить его будет милосерднее, чем отдать моему отцу, – добавил Дэймон. – Он плохо обращается с собаками…

– Пожалуйста, – выпалила я. По щеке скатилась слеза. – Пожалуйста, отдай мне моего пса.

– На колени, – распорядился он.

Я закрыла глаза.

Будь он проклят. Дэймон всегда точно знал, что делать.

Мне хотелось растерзать его.

Ненавижу.

И все же я медленно опустилась на колени, стиснув зубы и продолжая дрожать. Рука Дэймона оставалась в моих волосах.

– Пожалуйста, – прошептала я, зажмурившись от отвращения к самой себе. – Пожалуйста.

– Еще раз.

– Пожалуйста, – молила я.

Я ждала его ответа – что он вернет мне Михаила, – но Дэймон просто стоял и держал меня.

Он это хотел увидеть? Униженную, напуганную Уинтер?

Ему нравилось, когда я боялась. Это его будоражило.

Раньше я думала, будто мне это тоже нравилось.

Миновали секунды. Он не отпускал, а мое сердце громыхало в груди. Мы словно вернулись на мгновение в юность.

В те времена, когда мне нравились игры, в которые Дэймон играл со мной. Прежде чем я поняла, что была игрушкой.

Ужас и страх. А еще восторг и то, как я чувствовала себя в безопасности в его объятиях. На свете не было человека, которого я бы ненавидела сильнее Дэймона, и в то же время любила все, что ощущала с ним, больше, чем с кем-либо другим. Я была такой идиоткой.

Его пальцы сдвинулись вниз и начали нежно поглаживать мою шею. Сейчас он дышал тяжело и надрывно.

– Уинтер…

Мой клитор отозвался пульсацией, и я сорвалась, тихо заплакав. Мои щеки пылали от стыда.

Черт, что он со мной сделал?

Дэймон поднял меня и убрал волосы за плечо. Его голос вдруг стал нормальным.

– Хорошая девочка. Конечно, ты можешь забрать свою собаку. Думаешь, я монстр какой-то?

Я отпрянула от его рук.

– Вряд ли это имеет какое-то значение. Ты уже разрушил мою жизнь. Давным-давно.

– В домике на дереве, когда тебе было восемь, – закончил он мысль за меня. – Я помню ту вечеринку. Правда, забавно. Это все, что ты помнишь, да?

– О чем ты?

– Фонтан, – отметил парень. – Помнишь, что произошло в фонтане перед тем, как мы ушли в домик на дереве?

В фонтане? Анализируя свои спутанные воспоминания, я не нашла ничего необычного. Мне было восемь, поэтому я не могла четко помнить каждую деталь спустя столько лет. Лишь то, что Дэймон поранился и я пыталась помочь. Но, кажется, события, развернувшиеся после фонтана, были важнее.

– Ничего не произошло, – ответила я.

Не позволю ему обернуть то происшествие против меня. Я была добра к нему.

Никакие мои слова или действия в тот день не заслужили того, что случилось потом. То, что он сделал в старших классах, я тоже ничем не заслужила.

Хотя отчасти мне стало любопытно, на что намекал Дэймон. Я думала, он пояснит, но парень промолчал, оставив меня в неведении.

Дэймон вздохнул.

– Я сам над собой не властен, Уинтер. Выбора нет. Мы такие, какие есть, и делаем то, что должны делать. Такова природа. Подобно шахматным фигурам, я сыграю свою роль, потому что не могу сопротивляться. Я не могу стать тем, кем не являюсь.

Я нахмурилась. Его слова прозвучали непоколебимо. Будто моя судьба предрешена.

– Надеюсь, ты не разочаруешь, – закончил он.

Значит, на этом все? Дэймон осуществит любые мерзкие желания, порожденные его ненормальным мозгом, лишь из-за упорного отказа понять, что он причинил кому-то боль и что за преступления нужно нести ответственность? Ему досталось по заслугам.