Пока комбинатор продумывал, где лучше пристроиться, к нему подбежал почтенный господин, обросший под хиппи, в красном цилиндре, с бакенбардами Пушкинских времён, но в голубых «бананах», времён нового модернизма с мотнёй ниже колен, в офицерском, цвета хаки, военном френче с алюминиевыми пуговицами не дружественной нам страны и в белых тапочках. Он был обвешан нейлоновыми авоськами с банками мазей и пудрой мозгоёдов, но сиял как «подвески» у кота.

– Бендер, привет! И ты с нами!

– С кем это… «нами?» – Иванов-Бендер удивлённо стал рассматривать странного, давно не посещавшего цирюльника, господина с бакенбардами, которые, пожалуй, можно было встретить только на экзотическом лице вышибалы ночного клуба.

Необыкновенный господин отступил на шаг назад, затем сделав круг почёта вокруг Бендера, снова предстал перед его взором.

– Ну… мы те, что за акциями и те, кто за одно и подлечиться не прочь.

– Нет, я не с теми и не с другими, – резко отреагировал Бендер, – просто интересуюсь, чем увлекается современная публика.

– Бендер, ты что и правда меня не узнаёшь?

– И с кем же я имею честь размещать рядом своё бренное тело?

– Я же Клячкин, … Мусик! К тебе в офис несколько раз забегал и передавал коммерческое предложение на поставки мяса для «Микояна»… Да и ещё про свои беспокойные сны тебе рассказывал.

– А … Так это вы, распорядитель «злачных мест усопших». В таком волосатом обличии и в наряде неизвестного племени вряд ли кто из ваших знакомых сможет вас узнать. А вы-то в таком виде часто узнаёте себя в зеркале.

– После сабантуя, честно говоря, иногда тоже не всегда узнаю себя в зеркале!

– А жена?

– Моя Клёпа тоже путает меня с соседом по общаге «Законников и сексуальных меньшинств». Он здесь уже где-то бегает и почти в таком же прикиде шастает.

– Так это вы, – главный «бескорыстный» надзиратель за невино усопшими, но повадки, после ухода с поста по надзору за кладбищем, у вас стали какие-то замысловатые и целенаправленные, – Бендер, сделав небольшую паузу, добавил, – вы, вероятно, в очередь за проблемами, которые будут ожидать вас после приобретения акций.

– Да за ними и все мы радуемся!

– А вы чему радуетесь, Бендер?

– Пока радуйтесь прозе жизни.

– Правда? Значит радуетесь вместе с нами! – умилённо спросил бакенбардист, заглядывая в глаза и пытаясь приникнуть к плечу Оскара, который более чем на голову был выше его. – Как я благодарен, я так благодарен судьбе, что она нас свела!.. А что же касается моего прикида – так это последний пискмодысамых передовых демократических стран!

– Ну слава богу, что не первый, – парировал Иванов-Бендер.

– А заодно с этим «писком», в общаге у наших «Законников» и лексикончик «прихватил» для солидности. Представляешь, мне этот прикид удалось приобрести почти за пол цены! – продолжал вещать Клячкин. – А недавно продал свой МЭРС, квартиру, которые я «честно» заработал на кладбище и полностью вложился в «Три Ку-Ку»! Так что срочно, через кладбищенские связи, подаюсь в миллионеры!

– Да ты что!.. Конечно, – красиво жить не запретишь! Значит ты, добровольно ради этой мечты, переместился жить на кладбище к своим усопшим знакомым, чтобы в случае чего не тратиться, на чистый воздух, еду и дорогу, – да это подвиг сумасшедшего! – засмеялся Бендер.

– Да нет! Ты меня не так понял, – шёпотом произнёс Клячкин, – просто пока временно проживаю в общаге «Законников и сексуальных меньшинств». Так сказать, в ожидании очередного взлёта акций… Вношу посильные взносы в их «революционные» деяния, а заодно приобщаюсь к их лексикону и работе над общими земными проблемами общежития «Благородных сексуалов».