Я попробовала увести кота в дом, но для этого потребовалось приложить усилия и преодолеть его сопротивление. Мавр упирался всеми четырьмя лапами и фибрами своей неугомонной души. Теперь терраса для него – самая желанная часть дома, которую он не хочет покидать. Может, сразу надо было селить его именно там, и всем было бы счастье?

Встали сегодня пораньше, чтобы отправиться на рыбалку. Собрали в машину все самое необходимое: раскладные кресла в количестве 2 штук, надувной ламзак для комфорта, сумку с провизией на пятерых, два смартфона (куда же без них?), плеер с наушниками, биографию Льва Толстого, сменную обувь, зонт и два дождевика.

Подъезжаем к озеру, я радуюсь, что в этот раз удалось приехать пораньше, пока ещё не все рыболовные места заняты.

И вдруг муж спрашивает:

– А ты удочки взяла?

Я ответно:

– А ты?..

Разворачиваем машину и едем обратно… В результате на рыбалку попали не пораньше, а как всегда :)

Муж ходит в лес за грибами со смартфоном в руках. Отрывает взгляд от экрана, только когда спотыкается о коряги.

И вдруг удивленный возглас:

– А вот и мой вклад в грибной улов! – и протягивает маленький крепенький боровичок.

Естественно, я не смогла удержаться от шпильки:

– Как же ты его вообще заметил, не отрываясь от телефона? Или он сам на тебя напрыгнул, пришлось отбиваться? :)

Выхожу на террасу, дверь на улицу – нараспашку, диванные подушки разбросаны, покрывало примято, миска пуста… Всё понятно, у Маврика были гости. Только он об этом не знал, находясь со мной на кухне.

В следующий раз как гостеприимной «мамочке» надо будет выставить пузырек с валерьянкой – пусть друзья «отпрыска» выпьют за его здоровье, раз уж зашли :)

Сегодня утром были разбужены в 6 часов неистовым воем саблезубого тигра с террасы. Вставать на час раньше будильника дико не хотелось, но вой не прекращался, набирая всё новые обороты и переходя в следующий диапазон, что слушать было невыносимо. С закрытыми глазами нащупываю тапочки на прикроватном коврике, рукой тянусь за пеньюаром и, как зомби, выхожу на террасу, готовая разогнать по углам всех саблезубых, Баскервилей и иже с ними…

Ищу глазами своего домашнего котика – нету. Вместо него, воткнув нос в дверную щель и вперив дикий взгляд безумных глазищ в невидимого противника по ту сторону двери, стоит на пороге черный, всклокоченный, ощетинившийся вепрь и дико завывает на все лады. На всю деревенскую округу разносится гортанно-раскатистое «мя-ааауууу» и утробное «ры-ыыыы», переходящее на шипение, как от раскаленной сковородки.

– Да-ааа, – думаю, – своих кошачьих разборок деревенским жителям было мало, теперь приехал ещё московский интеллигент, чтобы принять в них активное и, увы, громогласное, участие…

Подхожу к окну и осторожно выглядываю, чтобы оценить масштабы противника – надо ли бежать за мужниной подмогой или сама справлюсь с помощью пожарной лопаты? Зрелище, представшее перед глазами, оказалось плачевное и настораживающее одновременно: на крыльце сидит серый, потрёпанный в уличных боях котяра с драными ушами, откусанным кем-то хвостом и свежим, ещё не заросшим, шрамом через всю бандитскую морду. Самое интересное, что сидит он молча, не издавая ни звука в ответ на завывания моего неразумного котика. Очевидно, просто ждёт, когда тот выйдет на улицу, чтобы им перекусить на завтрак без лишних слов, как и полагается матерому хищнику, у которого вчерашний задранный лось уже закончился.

Маврик этого не понимает, а потому трактует молчание противника в другом, льстивом для себя, свете – мол, напугал грозным мявом так, что тот и пикнуть не смеет. И продолжает самоутверждаться, расфуфыря хвост, ощетинив шерсть дыбом и вопя дурным голосом: «Я дикий-ййййй!»