Бекетов очень злится, шарит по комнате льдистым взглядом.

– Телефон ищешь? Он на кровати.

– Ты включила мой телефон?! Ты знаешь, что мои вещи нельзя трогать. Без спроса. Какого черта ты суешь свой любопытный нос всюду?!

Он отчитывает меня, словно воришку, пойманную на месте преступления.

Злится, что я узнала о его жене?!

– Можешь не переживать, я ни словом не обидела твою рыжую, лишь послушала ее бурную речь. Она та еще болтушка! Находка для врагов… Болтливее меня. Нравится? – едва дышу, полыхаю ревностью, как пробудившийся вулкан.

– Прекрати.

– Ты сказал, что у вас ничего не было. Однако она извиняется за неудачную попытку залезть тебе в трусы!

– Да, так и было. Рыжая покусилась однажды на мой член.

– Надо же, какой лакомый кусочек!

– Ты и сама знаешь, что это так. Этой ночью ты чуть не высосала из меня мозги, делая минет.

Буквально прожигает меня своими дьявольскими глазами. Меня сильно трясет от дикой смеси ревности, злости и сумасшедшего, противоестественного возбуждения, мелькнувшего вслед воспоминаниям.

– Больше эту дрянь в рот не возьму!

– Возьмешь. Еще как возьмешь… – наступает в мою сторону, расстегивая ремень. – Сейчас ты как следует мне отсосешь, а потом я вытрахаю из тебя эту дурь…

– Проваливай к рыжей. Доведите до успешного финала начатое! – скачу в сторону двери.

Надо было бежать раньше, пока Глеб не вернулся.

Бесплодная попытка ускользнуть!

Бекетов настигает меня и наваливается всем телом, зажимая у двери, сминает рот ладонью, исследует мои губы большим пальцем.

– Ты хоть понимаешь, как это могло быть опасно? Понимаешь, что будь я чуть невнимательнее, к нам бы уже ехали все, кому не лень?! Мой телефон не отследить. Но вдруг это было бы не так? Или ты только жопой думаешь? Я тебя как следует накажу за это, Анна-Мария.

– О да, давай…

Сама втягиваю его большой палец в рот и, пососав немного, прикусываю изо всех сил, оставляя отметины зубов.

– С твоим членом будет тоже самое! – обещаю грозно.

– Значит, перейдем сразу ко второй стадии… – сдергивает с меня штаны вместе с трусиками.

Извиваюсь, словно червяк, злая до чертиков на этого каменного истукана, которого ни совестью, ни серьезным ранением – ничем не проймешь. Он же явно кайфует, стискивая меня до хруста в костях и сорванного дыхания.

– Отпусти! Дышать нечем!

– Не отпущу, – целует за ухом, ласкает языком мочку.

Покусывает, посылая порочные импульсы по телу, мягко втягивает в рот, посасывая. Одновременно с этим пошло трется бедрами, показывая, как сильно меня хочет.

Круглосуточно хочет, что ли?

А я… не должна идти на поводу у его члена, но Бекетов – тот еще гад, умело запускающий свои длинные сильные пальцы. И то, как он ласкает клитор, нежными спиралями заставляя дрожать, не оставляет ни единого шанса.

Остаться равнодушной не получается. Стону, прижавшись лбом к старой двери.

– Ревнивая.

– Ни черта подобного! Просто терпеть не люблю лжецов.

– Я тебе ни в чем не соврал. Или я должен тебе всю свою подноготную разложить? Вывернутся наизнанку?

Немного острее двигает пальцами, выплясывая на обнаженной плоти ожесточеннее. Свободной ладонью шлепает по попе и надавливает, подставляя меня под свой член. Через секунду громко чиркает ширинка.

Ненавижу этот звук, который подстегивает реакции. Захлестывает возбуждением, усиливающимся во сто крат от того, как требовательно Бекетов напирает членом на влажный вход. Проникает внутрь.

– Узкая и мокрая, – говорит со свистом. – Только ты такая. Ты… Дура ревнивая!

– Сам такой же.

Вынуждаю себя стоять и не дергаться, поскуливая и выпрашивая ласку. Бекетов, словно нарочно, движется медленно и чувственно, по сантиметру отвоевывая победу у моей женской гордости, которая, очевидно, становится пустым звуком и превращается в голодный, низкий стон.