4. Глава 4

Марианна

Я трушу, но все же настроена решительно.

Горячие, немного влажные и липкие пальцы Глеба касаются моего локтя. Мокрые не от воды, разумеется, от крови. И если бы у него была чистой другая рука, он бы не стал меня пачкать. Значит, дело серьезное.

На миг Бекетов задерживает меня напротив и легонько целует в губы. Всего на жалкое мгновение прижимается, но внутри словно разрывается фейерверк и слепят огни салютов.

— Это нечестно, — слабо сопротивляюсь.

— Я забыл про спиртное. Твой поцелуй вместо него.

— Можно подумать, что я помогаю тебе расслабиться или тебя от меня пьянит.

— Нет, ты напоминаешь, как раз о том, что расслабляться нельзя. Сядь… — задает направление.

— На крышку унитаза?

Под попой жалобно поскрипывает хлипкий пластик.

— Глеб, а вдруг…

— Ну, что еще?

— Вдруг крышка подо мной треснет?!

— Боишься, что твоя проблемная жопка провалится в унитаз и застрянет?

— Да. Глупо?

— Смешно, — фыркает. — Я твою жопку и не из таких передряг вытаскивал. Просто не прыгай на крышке. Теперь держи зеркало. Вот так… Не тряси им, пожалуйста. И не смотри.

— Не буду, — отвечаю одними губами.

Однако левый глаз сам приоткрывается. Сразу же натыкаюсь на взгляд Глеба.

— Кому сказал…

— Больше не смотрю!

Сглатываю, вцепившись в небольшое зеркальце.

Одного непродолжительного взгляда хватило, чтобы краем зрения увидеть много крови и темные, почти черные отметины от синяков на ребрах.

А я его туда била. Со злости.

— Тебе больно, да? Выглядит хреново.

— Выглядит, как перелом ребер.

— Но ты же не его зашиваешь.

— Нет.

— А что еще случилось?

— Ты же знаешь, чем я занимаюсь. Тебе нужны подробности? Я их не разглашаю.

— Клиентская тайна и все такое?

— И все такое, да.

Дышу через раз. Отсчитываю секунды.

Пытаюсь не грохнуться в обморок. Убеждаю себя, что не смотрю, не смотрю, не смотрю… Но потом, как дурная, распахиваю глаза.

Глеб, нахмурившись, смотрит в зеркало, но и мои подглядывания замечает.

— С послушанием все стало в тысячу раз хуже, да?

Чтобы меня не повело в сторону, пытаюсь сосредоточиться на другом, болтаю, как обычно:

— Ты же знаешь, послушание никогда не было моей сильной стороной, а еще твой папаша обещал, что я буду сиять! Когда тебе говорят такое, автоматически начинаешь считать себя кем-то вроде рок-звезды, которая не боится с разбегу прыгнуть в толпу фанатов.

— Рок-звезда, блин. Не смеши! — хрипло посмеивается.

Я разглядываю потрескавшуюся плитку на стенах ванной комнаты.

— Такая убогая конура. Я бы никогда не подумала, что ты можешь остановиться в подобном месте.

— Да, я люблю комфорт. Именно поэтому остановился здесь.

— Действуешь от противного.

— Кажется, ты неплохо воспользовалась этим приемом, когда пряталась от меня. В Суздале!

Бекетов выдыхает короче. Только его дыхание выдает дискомфорт и передает болевые ощущения. Невольно смотрю на мужчину, обнаженного по пояс.

Взгляд сползает вниз, на большую рану. Кажется, не от пули.

Тошнота подкатывает к горлу. Зажмуриваюсь изо всех сил.

— Не тряси зеркалом, Анна-Мария

— Рана такая большая! Обычно ты действуешь осторожнее!

— Обычно меня не отвлекают от заданий по пустякам, есть время все обдумать и действовать согласно плану. Однако последний раз пришлось действовать неосмотрительно и спешить. Очень спешить…

— Кто тебя отвлек?

— Хан. Рассказал кое-что. О неожиданных гостях к одной девушке. Людей отца было слишком много. Я сказал ему не соваться.

— Ого… Темирхан приглядывал за мной? Я и не заметила.

— Он спец. Так и должно быть. Иначе, какой это присмотр?!

— Согласна.

Как бы я ни старалась держать себя в руках, дурнота оказывается сильнее. Чтобы не сползти позорно на пол, прислоняюсь спиной к сливному бачку.