– И кем же он, по-твоему, был? – осторожно, как у человека с гранатой без чеки, спросила Елен.

– Пророком.

– Пророком?

– Да, пророком. Как Мухаммед, как Будда, Конфуций, Лютер, как многие другие, которым открылась Истина, ну или хотя бы часть ее. Кто-то постигает больших знаний, кто-то меньших, кто-то познает Бога-мир с одной стороны, кто-то с другой. Кому-то приоткрывают занавеску тайны, а кто-то и в распахнутую дверь не может войти или боится… В разных религиях Бога называют по-разному, но он один. Это признают все религии, в этом они правы. Но каждая их них зовет Его по-своему, и каждая из них в этом уже не права. Каждая религия указывает, как нужно поклоняться своему богу, и здесь они совсем уже не правы. Кто-то не ест свиней, кто-то коров. Кто-то не работает в субботу, кто-то в воскресенье. Эти не так молятся, те не так крестятся. Все это придумано людьми, а не Богом. Думаете, Бог просит, чтобы ему молились? Поклонялись? Амбиции и тщеславие присущи людям, не Ему. Он и так вас создал, вы и так часть его. А Он часть вас. Скажите, нужно ли вам, чтобы вам поклонялся ваш средний палец на правой ноге? А на левой? Так вот, никто никому поклоняться не должен. Поклонение придумали люди, так же как и власть, управление и любую религию.

Джимми, наконец, отбомбился по церкви, успокоился и вернулся на свое место. Еще через мгновение он снова начал смотреть на звезды как ни в чем не бывало, чего нельзя было сказать об окружающих. У Джеббса резко обнаружился столбняк – он застыл с открытым ртом и растопыренными пальцами в форме грудей Эльзы. Сестры сидели, вцепившись друг в друга, и смотрели на Джима как бандерлоги на обеде у Каа. Как я сам выглядел со стороны, сказать не могу: чувствовать я ничего не чувствовал, но шевелиться тоже не мог. В самые тяжкие моменты Джимовой речи я мог только зажмуривать глаза, но тогда мне виделась страшная картина: как тетушка Джинджер в белом балахоне «Ку-клукс-клана» и своем кухонном переднике, с факелом в руке во главе толпы других белых балахонов, привязывающих Джима к столбу и подкладывающих хворост, медленно и тяжело поворачивается ко мне и указывает на меня перстом.

И кто только мог подумать, что это все сидит у него в голове! Тетушка Джинджер уж точно не могла, он всегда ставила Джима мне в пример – он ведь перечитал все религиозные книги в нашем доме и всегда живо интересовался этой темой, но он никогда не высказывал своего мнения, и кто мог знать, что оно у него такое!

Я никогда не был религиозным фанатиком, и походы как в церковь, так и к дантисту воспринимал с одинаковыми пропорционально смешанными чувствами необходимости и ответственности. Но чтобы так к этому относиться! В эту минуту я был готов выдать службе безопасности Святого престола главного еретика тысячелетия только за то, что он только что сломал часть моего мира! И дело даже не в поджаристых боках индейки, и в подарках, не помещающихся в красные валенки над камином! Просто так нельзя… нельзя, Джимми… вслух так точно нельзя. Нет, может, ты где-то и прав! Может. Но чем черт не шутит, а вдруг там, наверху, все-таки сидят, следят и планомерно подсчитывают? Я непроизвольно поднял голову вверх и начал присматриваться и прислушиваться. И почти услышал стук костяшек на счетах, но оказалось, что это звук не с небес, а с земли – это Джеббс начал чем-то стучать в ящике. Чем-то оказалась еще одна фляга – на этот раз с виски. Джеббс все-таки сволочь, но с запасом! Он начал снова шутить, щипать Эльзу, та начала призывно визжать, и мир потихоньку задвигался дальше, а вместе с ним новая фляга по кругу. Все понемногу успокоились, а алкоголь прибрал остатки трудного разговора.