- Выпей это, пожалуйста. Папа говорит так надо, - плюхаясь ко мне на кровать, с улыбкой произносит Матвей.

- Он тебя сюда послал, чтобы я это выпила? – странное дело, почему мне приятно от этой мысли?

- Ага. Ну я и сам захотел прийти, пока папа говорит с тетей Катей. Выпей, а потом она уйдет, и мы пойдем кушать.

- Матвей, - беру стакан и залпом выпиваю содержимое стакана. – А кто это такая эта тетя Катя? Ну кем она приходится твоему папе? Просто соседка? – молодец Аня, дожми пятилетнего ребенка. – Может они близко дружат? – мне-то какое дело?

- Она хочет дружить, а папа не очень. Мне кажется, она хочет стать моей мамой, но она некрасивая, поэтому мне не нравится. И длинная очень, а еще у нее есть Вова.

- А Вова это кто?

- Ее сын. Тоже некрасивый, длинный и злой.

- Правильно говорить высокий.

- Ну высокий.

- Получается папа часто тебя оставляет с этой некрасивой тетей и ее злым сыном, который наверняка старше тебя, да?

- Не каждый день, но бывает. А Вовка уже в третий класс ходит.

- Да уж, хорошего ребенка Вовочкой не назовешь.

- Почему? – улыбаясь произносит Матвей.

- А потому что про Вовочку много анекдотов.

- А папа хороший, - неожиданно выдает Матвей.

- А почему ты мне сейчас об этом говоришь?

- Ну потому что он хороший. Это же самое главное.

- Точно, это важно. Я в детстве тоже всех распределяла на хороших и плохих, хотя и сейчас тоже бывает.

- Папа сказал, что ты перегрелась на солнышке, хочешь я тебе мясо принесу из морозилки?

- Не стоит. Само пройдет. Матвей, а как тебя папа называет… ну ласково?

- Матвей, - смеясь произносит ребенок. – А как же еще?

- Понятно. Ну ладно, не думай об этом.

- А пойдем погуляем с собачками?

- Давай чуть позже, я немножко полежу, а к вечеру погуляем.

- Хорошо, пойду папе помогать тарелки ставить.

- Давай.

Матвей встает с кровати и вприпрыжку бежит на выход. А мне почему-то становится так паршиво, и вовсе не из-за того, что пылает тело и лицо, мне до боли жалко этого мальчика. Чертов ПМС!

***

- Аня, пойдем кушать, все готово, - дергает меня за руку Матвей, ловко выводя из царства Морфея. - Тетя Катя ушла. Вставай. Или ты не хочешь? – хотела бы я сказать, что не хочу, да вот только желудок живет своей жизнью.

- Хочу.

- Тогда пойдем.

Кое-как встаю с кровати, а у самой между ног пожар. Трындец, ведь не толстая, а ляжки натерты так, что можно подумать во мне килограмм двести. Да здравствует утиная походка. Матвей берет меня за руку и сам ведет вниз, не на кухню, как ожидалось, а в гостиную, где оказался накрыт стол.

- Ну, чего стоишь? Садись, - слышу позади себя голос Ильи. – Матвей, салфетки принеси, они на кухонном столе.

- Ага.

- Садись, - подталкивает меня Илья к стулу, а сам подходит к шкафу и достает оттуда какую-то штуку. Ловко ее разворачивает и вешает около лестницы. – Лента для мух. Разбушевались сегодня, заразы, - киваю, мол да, понимаю, прям каждый день использую по назначению. – Ешь.

Когда пришел Матвей и все оказались за столом я вдруг четко поняла, что есть «холодец от Екатерины» не буду. Подумать только, она еще ему и еду носит, неужели бывают такие приставучие бабы и это не выдумка из сериалов? Кошмар, поди вешается ему на шею, задвигая при этом Матвея. А свой собственный сынуля третирует Купидонова младшего. Черт, а какое мне до всего этого дело?! Не нравится мне это все. Категорически не нравится! Резко встаю из-за стола и, сославшись на отсутствие аппетита, быстро поднимаюсь обратно в спальню. Дебилизм какой-то!

14. Глава 14

Глава 14

Ну какая все-таки упрямая зараза, подумать только-так и не впустила! Ну и мучайся, дура. Если нет мозгов, то тут я бессилен. С такой мыслью и лег спать, только вот заснуть что-то мне упорно не давало. Совесть? Вряд ли. Жалость? Тоже сомнительно, сама дура, так чего ее жалеть. Беспокойство? Возможно. Но тут я тоже бессилен. Не привязывать же ее к кровати и не обмазывать мазью. Подбирай дальше в лесу все, что плохо лежит, Купидонов, подбирай. С такой мыслью незаметно для себя я и заснул. А проснулся от какого-то непонятного шума. Резко вскочил с кровати и вышел из спальни. Первая мысль-Матвей, но нет, полоска света виднеется из комнаты Ани. Словно самый настоящий придурок крадусь к двери в собственном доме, и так же неуверенно открываю ее. Картина маслом: зареванная Аня стоит посередине комнаты с липкой лентой в руках, и пытается от нее отделаться.