Так или иначе, я была единственной рыжей в семье и коротко стригла свои яркие, огненные кудри. Но даже после стрижки они торчали в разные стороны, как будто на голове у меня вечно была шапка.

Конечно же, прозвище Рыжик долгие годы заменяло мне имя.

Рыжик, последи за братом! Рыжик, сходи в магазин! Рыжик, брысь отсюда, не мешайся под ногами. И так постоянно.

Было время, когда при знакомстве с новыми ребятами я говорила, что меня зовут Рыжик. Все сначала думали, что я парень. И только потом понимали, что я девчонка и имя мое – Ангелина.

– Тоже мне имечко! Нисколько тебе не идет! – как-то сказала мне учительница начальных классов, – Да тебя, сорванца, Матрешкой надо было называть!

Итак, мама была главой нашей семьи. Ни один ее партнер так и не стал нашим отцом. Она всю жизнь была одна.

Почти всегда мама ловко рулила и управляла и нашим семейным хозяйством, и питанием. Попробуй прокорми такой выводок! Но она умудрялась это делать!

Еда на нашем столе была самой простой, без изысков и деликатесов, но главное – она была почти всегда.

Мама много трудилась, не боялась любой работы. Старшие братья тоже рано начали подрабатывать. Когда с деньгами было совсем туго, нас выручало то, что за нашим домом было огромное картофельное поле, которое весной мы всей семьей возделывали и сеяли, летом – пололи и окучивали, а осенью собирали урожай. Если даже ничего не оставалось, то картошка в подвале все равно была.

Иногда у мамы случались приступы меланхолии. В такие дни ее лицо становилось безразличным и серым, точно камень. Она переставала работать, готовить и даже не говорила с нами. Просто запиралась в своей комнате на несколько дней и не выходила. Никогда не забуду эту ее пугающую странность.

Нам тогда приходилось туго без нее, выживали, как могли. Младшие попрошайничали еду, а старшие – воровали. Нам, средним, было стыдно делать и то, и другое, поэтому мы ели одну картошку.

С одеждой в нашей семье особых проблем не было – матери много чего из вещей отдавали даром. Всегда найдутся благодетели, готовые со скорбным лицом одарить чем-нибудь малоимущих. Они верят, что за подобное доброе дело им прощаются грехи. Мы не брезговали – брали все, что нам отдают.

Вся одежда, неважно в каком она была состоянии, переходила от старших к младшим. Соответственно, в детстве у меня совсем не было платьев – я донашивала футболки и штаны старших братьев. В таком мальчишечьем наряде у меня не было выбора – приходилось дружить с парнями и лазать по деревьям и бесхозным крышам.

Было весело!

***

Все переменилось тогда, когда я вырвалась из своей огромной семьи, выпорхнула очередным оперившимся птенцом из семейного гнезда. Я уехала в город поступать в институт и… поступила!

Начался новый этап моей жизни – мне дали комнату в общежитии, которую я делила с двумя девушками. За хорошую учебу мне выплачивали стипендию. Я чувствовала себя взрослой и самостоятельной. Соседки по комнате делились со мной платьями и косметикой, а с первой стипендии я купила себе свое собственное платье – черное, с пышной юбкой. Никогда не забуду то восхитительное ощущение, которое наполнило меня, едва я надела его в примерочной.

У меня, наконец, округлилась грудь, и я перестала чувствовать себя плоской доской. Я больше не стриглась, и уже через полгода мои рыжие кудри спустились к плечам и восхищали всех вокруг. Я расцвела, стала настоящей красавицей.

Я получала множество комплиментов от парней-студентов, очарованных, по их словам, моими пронзительно-голубыми глазами. Это были незабываемые ощущения – когда идешь по коридору учебного корпуса в платье и туфлях на каблуках, и ловишь на себе восхищенные и любопытные взгляды парней. Это кружит голову и наполняет счастьем!