– Спасибо, хозяюшка, мне пора.

Марина поднялась тоже. Да и то, подумала, уже два часа ночи.

– Маленькую экскурсию, где у вас тут…

– Туалет направо.

– Да, спасибо. Я вообще-то хотел посмотреть, как вы живёте.

Марина молча пошла вперёд к маминой комнате, распахнула дверь:

– Это мамина комната. – Сергей Александрович зашёл, оглянулся, но без ироничной улыбки, слава богу.

– Нормально, уютно.

– Это – моя, – Марина распахнула свою дверь.

Сергей Александрович прошёл туда с видом придирчивого покупателя. Комната была обычной: зеркало с многочисленными женскими штучками перед ним, столик с телевизором, книжные полки до потолка и огромная кровать, которую они с Мишей купили перед свадьбой. Марине вдруг стало стыдно. О, какая она огромная – эта кровать! Можно подумать, что она тут главная! Сергей Александрович, увидев кровать, оглянулся, ухмыльнулся, хотел было выйти из комнаты, но всё же не стерпел. Губы уже поднялись в ироничной улыбке, он бухнулся на колени и, простирая руки к кровати, словно к божеству, заговорил в манере эпоса:

– О! Прекрасная дочь Морфея! Своими колдовскими чарами ты удерживаешь тело человека в своих объятиях больше трети жизни! Словно узник живёт он в твоих белоснежных просторах! То холодная, то жаркая, наблюдаешь ты за человеческими страстями. Ты всё знаешь, все сокровенные мысли и тайные желания. Ты всё можешь – сделать человека во сне богатым или перенести в иной мир, или превратить в ничто… Ты можешь рассказать тайны, которые поведали тебе твои избранники, а можешь навсегда оставить их в своих объятиях.

На протяжении этого монолога Марина стояла, скрестив руки на груди и чуть расставив ноги, психологически защищаясь от влияния своего гостя. Она воплощала в себе грозную богиню Нефиду – брови насуплены, глаза сердитые. Марина не знала, кто написал этот текст, боялась, что Сергей Александрович поймёт это и осудит её невежество. Ей было заранее стыдно. С другой стороны, она не понимала, почему он себя так ведёт? Как мальчишка!

Сергей Александрович замер на полу меж своих рук, простёртых к «дочери Морфея», потом резко встал и, почти не глядя на грозную Марину, поинтересовался:

– Выход там же, где и вход?

Марина молча последовала за ним в прихожую. Ну, с чего бы это такому знаменитому человеку метать бисер перед свиньями? А, может, это у него юмор такой? Она ничего не понимала, устала и больше всего на свете хотела, чтобы он ушёл. Сергей Александрович под пристальным вниманием надел свои туфли, выпрямился, глянул на Марину каким-то особенным взглядом:

– А вы – серьёзная дама.

Марина молча закрыла за ним дверь. «Какое у него сильное биополе!», – профессионально подумала она, сползая по двери. «Ничего не понимаю, наверное, я безнадёжно тупая и бездарная личность…»

«Дзинь, д-зи-инь,» – разбудил её звонок. Она взяла в руки трубку:

– Алло? – молчание.

«Дзинь, д-зи-инь,» – продолжал свою песнь телефон. Или это звонят в дверь? Марина открыла глаза. Согнувшись на коврике у двери, держа в руках свою кроссовку, она пыталась что-то говорить по «телефону».

«Дзинь, д-зи-инь,» – это действительно звонил телефон. Марина вскочила и помчалась в свою комнату:

– Да? – Марина глянула на себя в зеркало. Будто бы она и не спала под дверью на коврике – свежа и хороша.

– Марина Васильевна? – незнакомый голос.

– Да.

– Вас беспокоит коммерческий директор студии «Поиск» – Андрей Алексеевич Куликов. Вам необходимо подъехать к девяти часам в студию, чтобы заключить договор – контракт о работе сценаристом. Прислать за вами машину?

– А где эта студия? – словно кто-то говорил за Марину. Куликов назвал адрес. Марине это ничего не говорило.