«Магнолия»! Всё – за свой счёт! И проезд, и продукты, и туристическое снаряжение. И это воспринималось нами нормально. Это, ведь – наше, студенческое хобби… А, сейчас? Подумать только! С шестого апреля, я являюсь штатным ботаником заповедника! Мои ощущения? Ха! Мир перевернулся! Я делаю ту же самую работу ботаника, но только, теперь – мне, за неё, деньги платят! Мир перевернулся!..

– Шур – шур! Шур – шур! – чуть слышно, как где-то высоко над нами, на склоне распадка сопки, рывками продвигается по шершавому стволу ели, дятел.

– Ах, какая благодать!..

– Чу! – словно током, прошибает меня тревожная мысль, – Это не дятел!

Не выказывая тревоги, я сижу, весь обратившись в слух, ещё не уверенный до конца.

Тишину нарушает тихий голос Александра: «Слышишь?». Удивлённый тем, что звуки леса интересуют не только меня, я скашиваю на него глаз: «Ага!». И опять замираю, вслушиваясь в звуки…

– Гогг…

Вот! Моё ухо улавливает этот короткий, едва различимый среди какофонии звонких птичьих голосов весеннего леса, горловой звук.

– Медвежонок? – утвердительно спрашивает Александр.

– Да! – теперь уже без всяких сомнений, коротко киваю я, глазами прощупывая лес на склоне, над нами.

– Уходим, – говорит Александр.

Мы встаём с валёжины и тревожно оглядываясь на подступающий к речушке, лесистый склон сопки, уходим прочь. Я очень доволен тем, что направление нашего отступления совпадает с дорогой на кордон. У нас-то, всей защиты – мой большой тесак…

По дороге через бамбуковое поле, шагающий впереди Александр, на мгновение оборачивается ко мне и хмыкает: «Хорошо то, что хорошо кончается!».

– Ага! – облегчённо киваю я, в ответ…

Дни текут своей чередой. У каждого из обитателей кордона на мысе Четверикова – своё дело. Я – ботаник. С утра до вечера, я занимаюсь «свободной охотой». Под потолком кордона сушатся мои гербарные рамки…

Очередное утро. Я – в свободной охоте… По низкой морской террасе, под мысом Четверикова, разлита голубизна хохлаток.

– Привет, хохлатка сомнительная! – радостно здороваюсь я, – Цветок весны!

– О! Ветреницы! Анемона дебилис! Ветреница слабая! – я внимательно осматриваю россыпь мелких беленьких цветочков, в траве под ногами, – Да, как вас много!

Ярко-жёлтыми звёздами, на свежей зелени весенней травы сверкают цветки одуванчика. Рядом с ними блестят лепестками, ещё более яркие цветки адониса.

– Одуванчик аптечный! Адонис амурский! – щёлкают у меня в голове, названия растений.

Ведь, голова ботаника – это ходячий определитель растений. Вся эта весенняя зелень мне очень даже знакома, по родному Сахалину…

По склонам морского побережья, обильно цветёт уже несколько видов фиалок! Я их, конечно, уже определил! Толстая книга «определитель растений» у меня всегда под рукой. И я уже заложил их в свою гербарную папку…

А, как приятна глазу небесная синева мелких цветочков незабудки!

– Ах! – восторгаюсь я этой синеве, у себя под ногами, – Незабудка сахалинская!

Я так рад весенним цветкам! Привычным движением, я снимаю свой ботанический рюкзачок с плеч и, развязав гербарную папку, бережно укладываю между её газетными листами несколько незабудок…

Всё! Я забрасываю рюкзачок за плечи. Вперёд! Моя зелёная охота продолжается…

Вот! На морской террасе, передо мной стоят две клумбы ярко-жёлтых нарциссов.

– Ах! – изумляюсь я, – Нарциссы! Какие махровые! В жизни, таких, не видал!

Из определителя растений следует, что эти цветы, для дикой природы Кунашира не характерны. Оказывается, они завезены на наш остров человеком, являются одичавшими и в настоящее время произрастают по местам бывших поселений…

Всё. Я убираю гербарную папку в свой ботанический рюкзачок и забрасываю его за спину. Можно идти дальше. А я стою и никак не могу тронуться с места. Я грустно смотрю на нарциссы…