Такому взгляду присуща строго детерминистская картина мира, где во всех областях реальности господствуют строгие причинно-следственные связи. Так позитивисты вновь упраздняют принципиальное различие между природой и культурой через материализацию культуры (а не через спиритуализацию природы, как романтики).

Поэтому науки о культуре в представлении позитивистов должны руководствоваться естественными науками и методами.

Шарль Сентбеф, Ипполит Тэн разработали жесткую схему, которая, по их мнению, должна стать основой любого историко-культурного исследования. Для достижения наибольшей объективности в исследовании необходимо раскрыть три условия: расу, среду, исторический момент. Сочетание этих условия составляет основу всяких культурных явлений. Методика исследования должна включать в качестве необходимых элементов, во-первых, сбор отдельных фактов, во-вторых, выявление сил, их породивших. Обе части должны быть действительны, а не трансцендентны и метафизичны. Эти силы должны совпадать с физическими (отсюда «физикалистский» подход). Философия не должна оценивать, а лишь объяснять факты, вроде ботаники. Познание относится не к фактам как таковым, а к их причинным связям, поэтому не важно, каков предмет исследования. Все, что происходит в культуре, вытекает из условий природы и действует по законам природы.

Проблемы культуры нашли отражение также и в трудах отечественных философов. Как правило, их исследования сосредоточивались на решении вопроса о судьбе России, специфике ее культуры по сравнению с культурой западноевропейских стран. Взгляды на культуру России осмыслялись в рамках двух во многом противостоящих друг другу течений – славянофильства и западничества. Славянофилы опирались на традицию русской православной церкви, отрицая установку католицизма и западной культуры в целом на разум, рациональность. Россия, по их мнению, должна учиться у Запада, но только преодолев узкий западный рационализм и нагрузив его православными ценностями.

Мысль российских философов тяготела к проблемам либо социокультурным, либо к поискам правды, ценностей. Так, Аксаков – один из младших славянофилов – размышлял не о судьбе российской культуры, а о государстве, полагая лучшим первоначальное положение (до Петра I), когда государство не вмешивалось в быт и дела общины. Славянофилы высоко оценивали народную культуру, считали народ мудрым. Основой культуры видели православную церковь.

Западники разделяли многие позиции славянофилов (например, положения о необходимости сохранения культурно обусловленной формы сельского хозяйства – крестьянской общины), однако полагали, что путь России – путь освоения западной культуры.

Особое внимание проблемам культурной динамики уделяли представители евразийского движения отечественной мысли. Это направление сложилось в XIX в. в трудах мыслителей-эмигрантов (А. С. Хомякова, Н. Я. Данилевского, К. Н. Леонтьева). Задаваясь вопросами места отечественной культуры в общеисторическом контексте, соотношения России и Европы, характерных черт российской культурной реальности, евразийцы воспринимают общество как социокультурный организм, а его развитие как культурный процесс. Сущность евразийской концепции можно в пределе свести к нескольким положениям.

Утверждение особого культурного пути России и создание на этом пути особого национального образования – многонародной нации.

Эту проблему тщательно разбирает Н. Трубецкой. В своих трудах ученый отмечает евразийскую сущность российской культуры в том, что культура России формировалась на основе слияния множества культурно-этнических потоков: славянского этноса, тюркского, угро-финского.