Неудачи в таких масштабах и такой величины внушают уважение.

Бывает, что заслуги (десятки превосходных книг!) не совпадают с признанием, но чтоб до такой тоски, до такой петли… Можно подумать, что Горе-злосчастье в самом деле, как в сказках, живое существо – и оно прицепилось к Эдичке, хватает его за руки, не отстает ни на шаг. Просто поразительно, насколько невинны и симпатичны были лимоновские «нацболы» – и как крута и дика расправа с ними. И неужели кто-то может поверить, что с парой автоматов Калашникова Лимонов собирался «поднять восстание русскоязычного населения в Казахстане», как ему инкриминировали? Правда и то, что в тюряге Лимонов не только собирал материал для книг, но и своеобразно отдыхал. Все ж таки жилье, пища. Кругом товарищи. С этим у Эдички всю дорогу проблемы.

Лимонов – отверженный. Тот, кто выпал из порядка – из любого порядка, даже и миропорядка. Несогласный, рассерженный, проклятый. Поэтому он никогда не повзрослеет – он всегда стоит на одном и том же месте. Пишет одинаково (одинаково хорошо), что в тридцать, что в семьдесят. И пишет об одном: мир захвачен.

Мир захвачен бесстыжими, сытыми, хищными, к которым Христос не приходил. Они оккупировали все дворцы и замки на свете, забрали самых лучших, элитных женщин и тупо насилуют землю, выгребая из нее силу и богатство. Их миропорядок, если вы отказываетесь его признавать, – чудовищен. И одинаков всюду – в Америке, Франции, современной России. Поэтому поэт может встать только на сторону нищих, проклятых, отверженных и не имеет права воспевать бесстыжих и сытых.

Примитивно? Да это французский романтизм, между прочим. Двести лет назад «Эдичку», если бы он не помер от чахотки или хандры, носили бы на руках и читали вслух в лучших салонах. А сейчас пожимают плечами: дескать, вот ископаемое. Впрочем, можно вывернуть и наоборот – так богата наша литература, что в ней проживает французский писатель двухсотлетней давности, пишущий на русском языке и на сугубо современные темы.

Эмиграцию Лимонова можно было бы счесть ошибкой – все ж таки болтался за бугром, пропустил почти двадцать лет общей жизни и даже не смотрел вместе с народом «Семнадцать мгновений весны». Он обнаруживает полное незнание самых известных для аборигенов вещей именно потому, что в семидесятых – девяностых годах мерил психованными шагами нью-йоркские и парижские улицы. Но можно ведь и возвращение в Россию счесть ошибкой для романтического французского писателя, без разницы. Либо все в жизни Лимонова ошибка, либо нет никакой ошибки ни в чем.

Есть фантастическая верность себе. Подвиг записывания всей своей жизни. Удивительный дар слова. И такое впечатление, что если Лимонов и не угоден Господу, то, во всяком случае, он Ему интересен. И Он длит его дни и дар – не иссякает.

Может, он станет детским писателем? Сочинит для своих двух деток какие-нибудь «Эдичкины сказки»?

Может быть, как и в гениальном рассказе «Смерть рабочего», Лимонов попробует преодолеть крайнюю субъективность и напишет большую хорошую вещь не о себе?

И мы, читатели, от этого выиграем. А пожелать мне Лимонову нечего.

Положение его безнадежно.

В прокат вышла и даже некоторое время там продержалась комедия «Соловей Разбойник», по сценарию Ивана Охлобыстина, и он же – в главной роли. Ох, Иван, Иван…

Несомненно, Иван Охлобыстин талантлив. Несомненно, мотивы и цели его поступков непостижимы. Это русское сочетание – прямо указывающее на крепкую связь сценариста, актера, священнослужителя и «креативного директора компании “Евросеть” с “русским духом”».