К таким мыслителям относятся Н.К. Рерих и Е.И. Рерих. Несмотря на то, что они внесли большой вклад в процесс формирования нового космического мышления и, в особенности, в научное и философское понимание культуры, отечественные исследователи были надолго лишены возможности открыто изучать идеи Рерихов, в том числе их концепцию культуры. В СССР длительное время книги Живой Этики (как и многие работы ученых и философов-космистов) были под запретом идеологического отдела ЦК партии. Помимо в целом неблагоприятной обстановки эпохи тоталитарного общества, такое положение было вызвано, в частности, тем, что долгое проживание Н.К. Рериха и его семьи за рубежом обусловило возникновение различных идеологических штампов в освещении их жизни и творчества[6]. Рерихи разделили участь тех крупных мыслителей ХХ века, которые в тяжелых условиях борьбы против новаций в науке и консервативности теоретико-методологических образцов утверждали космическое мышление[7].

Здесь нельзя не сказать и о свидетельствах практиковавшегося замалчивания. Например, в тридцатитомной Большой Советской Энциклопедии (издание 3-е, М., 1975) имя Е.И. Рерих упомянуто лишь в связи с Н.К. Рерихом. Ее имя отсутствует в более позднем издании – в Советском Энциклопедическом словаре (М., 1990), объемом страниц более полутора тысяч. О ней не говорили и не писали, ее труды были под запретом. В Советском Союзе в основном был известен Н.К. Рерих причем преимущественно как художник. Его же литературное и научное наследие перед изданием проходило жесткую цензуру. Поскольку компетентные органы Советского Союза вынашивали идеологическую постройку о причастности Николая Константиновича к белой эмиграции и антисоветской деятельности, звучали даже предложения запретить все наследие Н.К. Рериха или отделить Рериха-мыслителя от Рериха-художника. Другими словами, философские и научные идеи, наполнявшие все художественное творчество Николая Константиновича, хотели обособить от самих картин, раз и навсегда разделив Живую Этику и Н.К. Рериха (что также означало и недопустимое обособление его деятельности от работы Е.И. Рерих). На вопрос: «Возможно ли такое?» – можно ответить, что в то время, когда решалось «сверху», в каком направлении вести духовный поиск и нужен ли он вообще, делить можно было многое. Что же касается самой культуры, то она была поставлена под контроль государства, правящие круги которого считали, что это сложнейшее явление могло создаваться по их видению и их указаниям. То понимание культуры, о котором писал Н.К. Рерих (как «путевого столба истинной эволюции» [87, с. 36]), не укладывалось в идеологически подконтрольное мировосприятие.

Здесь надо сказать, что в истории науки широко известен закон консервативности теоретико-методологических образцов. В связи с этим известные российские ученые С.П. Курдюмов и Е.Н. Князева ввели специальное понятие – «феномен инерции парадигмального сознания» [41, с. 267], обосновывая его подчас жестокую реальность, несущую в себе нелегкие испытания для ученых-новаторов (например, таких, как Н.И. Лобачевский, А. Эйнштейн, П.А. Флоренский и многих других). Эта проблема была очень хорошо знакома и В.И. Вернадскому (1863–1945), который писал: «…современное научное мировоззрение – и вообще господствующее научное мировоззрение данного времени – не есть maximum раскрытия истины данной эпохи. Отдельные мыслители, иногда группы ученых достигают более точного ее познания, но не их мнения определяют ход научной мысли эпохи. Они чужды ему. Господствующее научное мировоззрение ведет борьбу с их научными взглядами, как ведет оно ее с некоторыми религиозными и философскими идеями – и это борьба суровая, яркая и тяжелая. В истории науки мы постоянно видим, с каким трудом и усилием взгляды и мнения отдельных личностей завоевывают себе место в общем научном мировоззрении» [19, с. 55]. Все эти моменты необходимо учитывать при изучении трудов Е.И. Рерих и Н.К. Рериха, а сама проблема нового знания определяет и общую стратегию поиска