На боковой улочке намного спокойней. Минурт устал от любопытных, гневных взглядов, которыми прожигали его местные. К тому же поблизости от таможни можно привлечь внимание магистрата.

Внешность гостя слишком выделяется. Пусть грязь и местная туника сгладили внешность, вблизи всякий видел – это чужак.

К тому же главный фасад наверняка предназначался для почетных гостей. Остальным предназначалась маленькая калитка с тыла здания. Что вполне устраивало гостя.

С боковых улочек все здания выглядели однообразно. Лишь таберны отличались – опять же запахами. Из помещения тянуло дымом, запахом варенной капусты и кислого вина.

Бедноты на улицах не было, то ли их изгнали из города, то ли согнали в одно место. Практичные гирцийцы вполне могли отправить всех этих людей на рудники. Война дала моральный повод так поступить.

Широкие ворота отличали складские помещения. Они могли как принадлежать коллегии, так относиться к другим союзам Циралиса. Среди однотипных строений найти нужное не так просто.

Минурт понял, что заблудился. А найти общий язык с местными он не мог. Те безошибочно понимали, что перед ними чужак. Скорее по злому умыслу направляли его неправильной дорогой. Не помогало даже знание языка, слишком чистая речь подходит сообществу ученых, а не докеров.

Лучшим ориентиром могла служить река, но она куда-то скрылась, скованная со всех сторон камнем и кирпичом. Гром текущей воды мог принадлежать морю, грызущим берег и причалы. Звук мог рождаться в мастерских, куда даже в дневное время свозили дрова. Гудел огонь, пахло каленым металлом.

В запахи вклинился рыбный дух. В отдалении слышались крики торговцев, разрубающих рыбу. Мимо прогрохотала телега, заполненная корзинами с рыбьими обрезками. Утренний улов уже распродали, город поглотил привезенную на лодках рыбу. Пройдет час, весь улов растворится по улицам.

Все это указывало на рынок. Вскоре Минурт вышел на небольшую площадь, с открытыми лоточками. Работало несколько человек, но большинство уже сворачивало торговлю. В дневную жару здесь не торговали. Хотя товары у них не скоропортящиеся.

Шум рыбного рынка шел с другой стороны реки. Минурт задержался, обратив внимание на запахи и голоса мясников.

Рынок упирался в тяжеловесную стену в серой обмазке. Подойдя ближе, Минурт прочел в растворе огромное количество ракушек. Спиной о стену лучше не опираться, изрежешься.

Не было граффито на стенах, люди не мочились здесь. Беднота, отдыхающая возле ворот, растянулась цепочкой вдоль дорожки. Они не пряталась у стены от солнца. Этих еще не изгнали из города. Храмовые прикормыши.

Минурт улыбнулся. Что ж, судьба привела его в храм гирцийцев. Почему бы не заглянуть туда. Лучше жрецов о культе и островах не расскажет никто.

Пройдя до входа, Минурт удивился, наткнувшись на ограду. На теменос не удалось зайти. Посетителей не пускали.

– Здесь всегда так? – спросил Минурт у попрошайки.

– Как так?

– Не пускают гостей.

– Уж месяц как. Только для своих. Священное время.

– Праздник?

– Да какой у них праздник. Эти вечно хмурые, как утопленники.

– Так в чем дело, скажи. Мяса жертвенного ты не дождешься, но мне ведь не обязательно его покупать.

Намек попрошайка понял. Повернул иссохшее, выгоревшее лицо к чужаку.

– Я не дурак, о таком говорить, – он поднялся и побрел прочь. – Мне еще на лодке выходить вечером. Я не дурак.

За калиткой располагался приземистый храм. Серые стены выглядели влажными, смоченными морской водой. Соляные наросты на столбах колоннады не могли образоваться на суше. Не видно блеска бронзы – наверняка зеленеет окислами; отсутствуют яркие венки и цветы; не было молящихся просителей. Одинокий алтарь у входа багровел от крови. Старой крови.