Они повернули за угол, где стоял стол секретарши, за которым никого не было.

– Не знаю, где Сейдж…

В этот момент Сейдж Хаммонд, двоюродная сестра Гленны, показалась из-за другого угла:

– Прощу прощения за свое отсутствие. У меня была встреча с твоим ассистентом, Гленна. Когда я уходила, Джинни говорила по телефону. – Сейдж поглядела на свой коммуникатор. – Но сейчас она, похоже, закончила. Так что вы можете пройти.

– Спасибо, мисс Хаммонд, – галантно поклонился Бродерик.

– Руки прочь от моей сестры! – прошипела Гленна, когда они немного отошли от стола.

Ревность? Это интересно.

– Я не отрываю у бабочек крылья.

В глазах Гленны на мгновение появилось выражение, которое он не смог определить, а затем она повернулась и вошла в кабинет своей матери.

Здесь дух Миккелсонов чувствовался еще сильнее. Кабинет заполняли предметы антиквариата и вспышки зеленого света, отражавшиеся от стеклянных деталей обстановки. Еще больше света проникало в комнату через две стеклянные стены – это был угловой офис.

Но в кабинете никого не было.

– Мама? – Гленна огляделась. – Со мной Бродерик Стил. Случилось нечто неожиданное, что требует твоего внимания. – Гленна слегка растерянно посмотрела на Бродерика. – Она точно здесь. Вот ее сумка и пальто. Может, она отошла за кофе?

Или в ванной? Гленна неуверенно взглянула на дверь. Оттуда вдруг раздались приглушенные звуки. Из-под двери вдруг просочилась струйка пара. Тихий стон. Наслаждение от горячей воды? Или звук боли?

Бродерик ретировался в приемную.

– Я буду здесь. Проверь, все ли там в порядке. Если нужна будет помощь, зови.

– Спасибо. Мама? У тебя все в порядке? – Ответа не последовало. Гленна оглянулась на Бродерика. – Ненавижу вот так врываться, но если ей плохо или что-нибудь…

– Мне выйти?

Если мать Гленны больна, это могло бы объяснить странную сделку.

– Не стоит. Держись поблизости – вдруг придется звать Сейдж на помощь. – Гленна аккуратно постучала в дверь ванной. – Мама, это я. У тебя все хорошо?

Бродерик смотрел в пол, чтобы случайно не увидеть чего-нибудь слишком личного.

– Мама, я беспокоюсь. Извини, что врываюсь, но я должна знать, все ли в порядке. Я захожу.

Гленна повернула ручку, но дверь не открылась. Она покачала головой:

– Заперто. – Она постучала сильнее. – Мама, ты меня пугаешь. Открой. Или я сама открою запасным ключом.

Гленна достала из кармана ключ, отперла дверь и взвизгнула, затем зажала себе рот рукой. Бродерик подскочил к ней, готовый к самому худшему, и положил ладонь ей на спину, чтобы ее немного успокоить.

Гленна оперлась рукой о дверной косяк.

– Мама?

Бродерик моргнул. И еще раз. Но все равно не мог поверить своим глазам. И если Гленна была поражена, то сам он просто потерял дар речи.

Джинни Миккелсон стояла посреди заполненной паром ванной комнаты, обернутая в полотенце, но она была не одна. Бродерик не смог удержаться, чтобы не констатировать то, что и так было очевидно:

– Отец?..

Гленна мерила шагами приемную своей матери, не зная, как описать словами то, что она чувствует. Растерянность? Шок?

У ее матери роман с их главным бизнес-конкурентом.

Ну, с технической точки зрения, у Гленны он тоже был, но они с Бродериком тогда не занимали никаких должностей в их семейных компаниях и уж тем более их не возглавляли. И даже тогда она чувствовала себя ужасно виноватой за свое влечение к Бродерику. Как и сейчас.

Она посмотрела в другой конец приемной, где сидел сын… любовника ее матери. Бойфренда ее матери. Не важно. Безумие какое-то.

Бродерик, кстати, по-прежнему оставался чертовски привлекательным. Но теперь все стало еще сложнее, хотя и до этого было не то чтобы просто. Он сидел в кресле, нервно постукивая по полу ступней. Сейдж напряженно переводила взгляд с одного на другого, явно чувствуя какое-то напряжение, но ни о чем не спрашивала. Джинни Миккелсон наверняка неспроста взяла ее к себе в ассистентки.