Но тут же возбудился суздальский Дмитрий-Фома. Увидел шанс обставить соперников. Прежде отказывался выполнять решение сарайского хана, а сейчас вдруг превратился в вернейшего его сторонника. К Амурату помчалась ябеда – Москва изменила, передалась твоему врагу! Хан взбеленился, и недолго думая переиначил приговор. В награду за донос послал ярлык суздальскому князю. Дмитрий-Фома торжествовал. Вон как щелкнул по носу московского несмышленыша! Будет знать, с кем тягаться! Не стал терять времени, мгновенно въехал во Владимир. Правда, не забыл и полученного урока, поспешил воспользоваться правами государя, кликнул к себе удельных князей с дружинами.

Однако его триумф обернулся позорнейшей осечкой. На призыв отозвались лишь те, кому единение Руси встало поперек горла, – Константин Ростовский, Дмитрий Галичский и Иван Стародубский. А раздуть усобицу Москва не позволила. Ратники Дмитрия Ивановича исполчились так быстро, что противники не успели собраться. Даже договориться между собой не успели! Дмитрий-Фома величался на престоле всего 12 дней, а к Владимиру уже приближалась московская армия. С Амурата взять было нечего, кроме ярлыков. Чем он мог поддержать своего ставленника? Оставалось повторить недавний и невеселый опыт, удирать. Незадачливый суздальский князь упорхнул в родовой удел. Но московское правительство не желало повторять старый сценарий. Если честолюбивый претендент один раз не образумился, его надо было вразумить покрепче.

Войско не остановилось во Владимире, повернуло на Суздаль. На штурм не лезло, осадных орудий не строило. Зачем губить русские жизни и город? Просто окружило Суздаль и принялось разорять окрестности. Это был общепризнанный способ феодальной войны, не слишком деликатный, но эффективный. Дмитрий-Фома и его бояре схватились за головы, им со стен хорошо было видно, как перетряхивают их деревни. Выручки ждать было неоткуда, даже родной брат князя Андрей Нижегородский осуждал авантюру. Укоризненно написал: «Брате милый, не рек ли я ти, яко не добро татарам верити и на чужая наскакати?..» Миролюбивый Андрей все-таки заступился за Суздальскую землю, просил великого князя пощадить ее.

О том же задумались осажденные. Суздальским боярам абсолютно не улыбалось остаться нищими, и они нажимали на своего господина: надо сдаваться. Но тринадцатилетний Дмитрий первым из московских властителей проявил себя Грозным. Ясное дело, нужную линию поведения ему подсказал святой Алексий. Уж он-то, путешествуя по Руси, насмотрелся раздоров. Искоренять их требовалось решительно. Дмитрия-Фому наказали, выслали из Суздаля в Нижний Новгород под надзор к благоразумному брату. Московские отряды поскакали к его союзникам. Всех лишили уделов, как мятежников, Дмитрия Галичского и Ивана Стародубского отправили туда же, в Нижний, Константина Ростовского сослали в Устюг.

Впрочем, наказали ненадолго, для острастки. Предупредили, чтобы впредь было неповадно. Москва выиграла, мстить было незачем – полезнее налаживать взаимопонимание. С подчинением Мамаю, как выяснилось, угадали. Амурат недолго усидел в ханском дворце, на смену ему вынырнул некий Азиз. Но спокойствие и благополучие в те времена были недостижимой мечтой. В 1364 г. на Русь нагрянуло уже испытанное, но от этого не менее жуткое бедствие. Чума.

На этот раз она не искала окольных путей, приползла с востока с азиатскими купцами. Обнаружилась на рынках Нижнего Новгорода, перекинулась в Коломну, Рязань, Тверь, Смоленск. Собирала обильные жертвы по Москве, Владимиру, Ростову, Переславлю. Нынешний мор оказался изощренным, обманчивым. Он прекращался, и люди облегченно вздыхали, служили благодарственные молебны. Но поветрие накатывалось второй, третьей волной. Сколько жизней оно оборвало, никто не считал. Известно лишь, как поредели княжеские кланы. Не стало Андрея Нижегородского. Легли в могилы защитник Пскова Евстафий Изборский и его дети. Преставился Константин Ростовский с супругой. В Твери упокоились вдовствующая княгиня Настасья, три ее сына, их двоюродный брат Семен. Московский великий князь Дмитрий потерял мать и брата Ивана…