Частушки были примерно такие:

Когда едешь на Кавказ,

Солнце светит прямо в глаз,

Возвращаешься в Европу, солнце светит…

Тоже в глаз.

Вспомнили все по максимуму. Самые пошленькие отмели и получилось довольно мило. Частушки эти исполнялись на мотив лезгинки с неким кавказским акцентом. Однако, встал вопрос: а в чем их собственно петь?

На следующий день методист отвела нас в костюмерную Дома культуры. Цыганский наряд мы нашли, кое-какой реквизит для этюдов тоже. С кавказскими частушками была беда. Пришлось выбирать из того, что было.

Мы переворошили всю костюмерную, ассортимент которой был весьма скромен. Удалось найти какие-то а-ля русские рубашки-косоворотки, украинские шаровары с кушаками, пару непонятных или сюртуков, или камзолов и гуцульские меховые шапки.

Получился этакий балаган, но смотрелось мило, зрители смеялись и от души нам аплодировали.

Еще перед началом всего мероприятия к нам подбежала растерянная методист.

– Девчонки, выручайте, – взволнованно сказала она. – Мы на мероприятие пригласили победительницу конкурса красоты из соседнего района, а она не приехала. А в программе уже заявлена встреча со зрителями и все ждут этого с нетерпением.

В те годы по стране прокатились всевозможные конкурсы красоты. Причем начиная от столицы, заканчивая мелкими городишками. У людей подобные мероприятия вызывали неподдельный интерес, поэтому даже просто задать вопрос пусть не столичной, но все же красавице пожелали многие, ради этого они, собственно, и пришли на это мероприятие.

– Так, а как мы то можем помочь в этом? – спросила робеющая Ирка, одергивая вниз явно коротковатую тельняшку.

– Ну, миленькие, выручайте, – не унималась методист, – Объявим, что к нам приехала красавица, но из Химок, например, вы же там учитесь неподалеку!

Мы стояли, открыв рты, прикидывая, кому можно поручить столь ответственную роль. Ирка в своей тельняшке явно не подходила, Верка тоже была в джинсах и какой-то клетчатой рубашке, как с фестиваля бардов. Ленка вообще смотрелась чересчур серьезно, поглядывая сквозь свои затемненные очки с диоптриями.

И лишь я стояла в приталенной голубой юбке, кружевной хлопчатобумажной белой блузке и туфельках на шпильке. Все, не сговариваясь, ткнули в меня пальцем. Я перепугалась так, что у меня затряслись руки.

– Нет.. я.. я боюсь, – заикаясь попыталась я протестовать.

– Не бойся, – радостно сказала методист. – Вот тебе примерные вопросы, там ничего сложного. В случае неожиданной импровизации из зала, я тебе приду на помощь, вместе выкрутимся.

Отработав свои номера, мои подруги расслабились, собрали костюмы и украдкой поглядывали на меня, сдерживая смешки. Я стояла за эстрадой и дрожала, как осиновый лист, переминаясь с ноги на ногу, почти приседая, изредка выдергивая застревающие в мягком газоне острые каблучки-шпильки. Заплетенную косу пришлось распустить для пущей красоты.

И тут где-то далеко, словно в пелене густого тумана я услышала голос, долетающий с другой стороны сцены:

– Встречайте, у нас в гостях Химкинская красавица!

Я чуть не упала в обморок. Верные подруги подхватили меня и подтолкнули к выходу.

– Не бойся! Станиславский тебе в помощь, – по-доброму подбодрила меня Ирка, – Иди, не подведи нас, главное, улыбайся.

Происходящее на сцене я помню смутно. Со всех сторон посыпались вопросы, в целом довольно простые и даже глупые:

– Какое ваше любимое блюдо?

– Пельмени, – не моргнув глазом ответила я. Зал одобрительно загудел.

– А какой у вас размер талии?

– 62 сантиметра, – так же невозмутимо ответила я. Сказать, что я прямо эталон 90х60х90 я как-то постеснялась, прибавив на всякий случай пару сантиметров.