В лаборатории профессора было создано особое сидение, оборудованное всеми возможными датчиками, способными считывать данные с человеческого тела, энергетики и частично души. Некоторые из этих датчиков были созданы совсем недавно благодаря Шики и его знаниям рун, и именно они отвечали за изучение душевной энергии. Тануки вообще развернулся в лаборатории по полной, влезая во все исследования Семёнова, и тот совершенно не был против.

Далее были два часа длительных исследований моего состояния, которые лично мне не дали ничего кроме головной боли, зато Семёнов с Шики были просто в восторге. Они что-то возбуждённо обсуждали, сыпля непонятными терминами. Хорошо хоть потом мне объяснили на пальцах, что же происходило с сожранной душой внутри меня. Хотя, в целом, мне это уже говорили и раньше.

– Твоя душа настолько сильна, что затягивает в себя душу существа. Затем эта часть души оказывается в твоём сейка тандэн, или нижнем дань-тяне, как это называют китайцы, где ты постепенно начинаешь её переваривать. И вот пока ты занимаешься перевариванием, способности этой души временно становятся твоими.

– То есть, я должен благодарить за краденные способности своё медленное пищеварение? – спросил я, когда услышал это объяснение в первый раз.

– Примерно так, – согласился Шики. – В теории когда-нибудь ты мог бы научиться контролировать этот процесс. Но для этого нужно очень долго практиковаться под руководством знающего человека. Или существа. Кого-нибудь, кто знает, как это работает, так сказать, изнутри, на собственных ощущениях.

– Или мы продолжим работать над нашими датчиками, чтобы лучше понимать процессы, происходящие внутри дань-тяня, – оптимистично заметил Семёнов. – Но, разумеется, это требует очень много времени и образцов. Поэтому важно, чтобы ты в случае, если поглотишь кого-нибудь, сразу мчался сюда.

Собственно, это я и сделал, и теперь Семёнов буквально светился от счастья, записывая многочисленные физические, метафизические и чёрт знает какие ещё показатели. Но то, что для него было маной небесной и возможностью заняться тем, что он любил больше всего, для меня превратилось в довольно скучное времяпровождение.

– Эй, Рома-Рома-Роман, – пропела кицунэ, запрыгнув на один из столов рядом со мной. Она всё так же оставалась в максимально комфортной для себе форме фурри, с головой серебряной лисы и человеческим телом. – Ты когда уже экранируешь мою душу?

– Как только ты откроешь её мне, – уже в который раз ответил я. – Я бы назвал тебя по имени, но не знаю его. Да и никто здесь не знает, между прочим.

– Что в имени тебе моём, – фыркнула «лисица», показав острые клыки.

– В паспортном столе это скажи.

– А если я вообще не собираюсь никому ничего открывать? – раздражённо спросила кицунэ. – Вы будете держать меня здесь силой?

Мессиэль оторвался от планшета и хмуро посмотрел на неё.

– Ты каждый день заводишь один и тот же разговор. Если хочешь, мы вывезем тебя подальше в леса, и живи сама как хочешь. Возможно, инквизиция не настолько хороша в поиске таких как мы, и всё даже обойдётся.

– Кстати, а ведь неплохая идея, – заметил Шики, злодейски потерев лапки. – Можем на её примере узнать, насколько быстро среагирует инквизиция.

– Тфу на вас, – обижено насупилась кицунэ.

Удивительно, но мимика «лисы», как и «кота» Мессиэля, оказалась даже более выразительна, чем человеческая. Она читалась значительно легче и выглядела будто утрированной.

– Не слушай их, – вмешалась Мако – женщина со змеиной шеей. – Мы тебя любим.

Ёкаи постоянно собачились между собой, но делали это то ли со скуки, то ли по привычке, но как-то без огонька. Как бы сказал Станиславский – «не верю!». И хоть им и было скучно сидеть в лаборатории Михайловых, это было куда приятнее, чем прятаться под землёй, к тому же, Шики, Мессиэль и Госу уже могли свободно передвигаться среди людей и периодически выбирались в город под присмотром людей Михайлова. Правда, тануки пока был слишком слаб, чтобы принимать человеческий облик, и вынужден был притворяться экзотическим ручным зверьком, что его откровенно бесило.