Последним штрихом были волосы, и я безжалостно обрезала их кинжалом. Увидев получившуюся «красоту», Тимар сначала обалдел, потом обругал, даже пару шлепков отвесил, а потом за ухо повел к куаферу госпожи Галии, чтобы хоть как-то сгладить торчащие во все стороны лохмы. Слова, услышанные от парикмахера, я рискнула повторить, только когда мне исполнилось пятнадцать.

С вечно чумазым лицом, с короткими волосами и в мальчишеской одежде, меня принимали за маленького пажа, часто посылая с поручением передать записку, приказ или просьбу.

В общем и целом, жилось мне неплохо. Даже хорошо. Нет, великолепно, по сравнению с княжеским замком. Организм, сообразивший, что еды хватает не только для поддержания жизни, резко пошел в рост – я вытянулась аж на четыре ладони, вечно сопливый от постоянных простуд нос перестал хлюпать, а колено, выбитое Джайром, наконец перестало болеть. Я ела как не в себя, поражая поваров, но оставалась тощей, как вобла. Госпожа Миара тайком посмеивалась – вся, мол, в брата. Тот тоже сухота девичья, и кожа бледная, и волосы, будто солнце поцеловало.

Тимар действительно стал мне братом. Он выправил документы, согласно которым я теперь именовалась Лаурой Орейо, и на левом запястье у меня появилась выпуклая искристо-белая татуировка. Момент нанесения знака Рода был единственным, когда я снова встретилась со змееглазым магом. Он внимательно осмотрел рисунок на руке Тимара и закрутил пальцем в маленький вихрь белый порошок в нефритовой плошке. Тонкий смерч поднялся над столом и, замедляясь, принял форму приготовившегося к атаке тигра. Сибилл слегка подправил ему уши, усы, и маленький полосатый котенок прыгнул на мое запястье.

Тогда же маг протянул широкий браслет из серого металла, приказав не снимать.

– Амулет приглушит флер. Чем старше она становится, – змееглазый ни разу не назвал меня по имени, только «она», – тем ярче флер, а когда девочка созреет, у мужчин крышу сносить начнет.

Я сглотнула. Тимар крепко сжал мою руку, успокаивая.

– Благодарю, господин Сибилл. Сколько я вам должен за браслет и татуировку?

– Нисколько, – отказался маг. – Приказ хозяина.

«Хозяин». Это слово больно резануло по ушам, напомнив мне, по чьей милости я еще жива.

Раду Виоре, новый граф Йарра, большую часть времени проводил в разъездах. Дела Совета Четырех, военные походы, объезд своих и патронажных земель, а теперь еще и флот забирали все его время, позволяя проводить в замке от силы три-четыре месяца в году, заставляя беситься рыжеволосую Галию, его любовницу, вынужденную ждать его день за днем. Когда же Йарра приезжал, Галия преображалась, из мегеры превращаясь в пушистую кошечку, а я пряталась по углам, стараясь не попадаться ему на глаза.

Вот и сейчас, нагруженная пыльными чехлами, услышав резкий, отрывистый голос, нырнула обратно в комнату.

– Забыла что-то? – удивилась Рина.

– Там его сиятельство.

– И что? Ты же работаешь, а не гуляешь.

Я упрямо помотала головой, сквозь щель наблюдая, как по коридору неспешно шествовали граф и Галия, виснувшая на его локте. И только когда пара свернула на галерею, я побежала на задний двор.

За три года замок неузнаваемо изменился. Исчезла лепнина на потолке, которую я восхищенно рассматривала в первые недели, южные цветы и пальмы в кадках, требовавшие особого климата, переселились в оранжерею, многочисленные картины и статуи снесли на чердак и в подвал, оставив нетронутой лишь портретную галерею. Вместо магических шаров – дешевые свечи, вместо ковров-фризе – отполированная плитка пола, вместо бальной залы – оружейная, вместо сорока служанок, ухаживавших за всей этой хрустально-фарфорово-шелковой красотой, – семь человек, поддерживающих чистоту в жилых помещениях.