– Ясно. – Карелла потер подбородок. – Что случилось после того, как вчера вечером пришел дядя?

– Не знаю, – Энни снова пожала плечами, – я сидела в этой комнате и играла.

Снова повисло молчание.

Слезы навернулись на глаза девочки внезапно, при том что ее лицо совершенно не изменилось. У Энни не дрожали губы, девочка не морщила личико – просто вдруг ее глаза наполнились слезами, которые мгновение спустя заструились по щекам. Девочка сидела неподвижно, словно высеченная из камня, и беззвучно плакала, а Карелла стоял перед ней, понурившись, осознавая беспредельную степень своего бессилия, – он, крепкий, здоровый мужчина, неожиданно оказался совершенно беспомощен перед лицом безутешного горя ребенка.

Он протянул ей платок.

Девочка взяла его, не сказав ни слова, и высморкалась, но слез вытирать не стала.

– Спасибо. – Энни вернула платок детективу, а слезы все струились по ее щекам, и не было им ни конца ни края. – Он бил ее, – наконец сказала девочка, обхватив куклу ручонками, – я слышала, как она плакала, но боялась к ней идти. И я… я заставила себя поверить, что ничего не слышу. А потом… Потом я и правда перестала слышать. Я просто разговаривала с Болтушкой, вот и все. Потому я и не слышала, что он делает с мамой в соседней комнате.

– Я все понял, золотце, – кивнул Карелла и поманил рукой патрульного, стоявшего в дверях. Когда тот подошел, детектив спросил его шепотом: – А где ее отец? Его поставили в известность о случившемся?

– Ну-у… – протянул патрульный, – я даже не знаю. – Он повернулся и заорал на всю квартиру: – Кто-нибудь в курсе – с мужем уже связались?

Следователь из убойного отдела, стоявший рядом с одним из судмедэкспертов, оторвал взгляд от блокнота, который держал в руке, и ответил:

– Муж в Аризоне. Они развелись три года назад.

Вообще-то лейтенант Питер Бернс слыл человеком терпеливым и понимающим, однако в последнее время Берт Клинг вел себя так, что срывался даже Бернс. Да, в силу того, что Бернс являлся человеком терпеливым и понимающим, он осознавал, чем вызвано поведение Клинга, но это ничего, по существу, не меняло. Работать бок о бок с Клингом становилось все тяжелее и тяжелее. Бернс никогда не отрицал, что психология играет немаловажную роль в полицейской работе. Она помогала понять, что никаких злодеев на свете нет, есть лишь неуравновешенные люди. Объясняла мотивы их поступков, вместо того чтобы огульно осуждать. Таким образом, психология кажется очень полезной в полицейской работе штукой, вплоть до того момента, пока не получаешь ночью удар между ног от какого-нибудь мелкого воришки. После такого сложно объяснить самому себе, что этот воришка – несчастный, обиженный жизнью человек, у которого было тяжелое детство. По сути дела, примерно такие же чувства испытывал Бернс по отношению к Клингу. С одной стороны, он прекрасно понимал, что за психологическая травма стала причиной невыносимого поведения Берта, а с другой стороны, ему все сильнее хотелось избавиться от него, отправив на все четыре стороны.

– Я собираюсь подать рапорт о его переводе, – заявил лейтенант утром Карелле.

– Почему?

– Почему? Потому что он мешает работать всему следственному отделу! – недовольно ответил Питер.

Лейтенанту явно не нравилось говорить на эту тему. Как правило, когда ему предстояло принять непростое решение, он никогда не обращался к другим за советом. Проблема заключалась в том, что сейчас он никак не мог его принять. С одной стороны, ему нравился Клинг, однако в последнее время отношение лейтенанта к нему начало меняться. Изначально Бернс полагал, что из Клинга может получиться толковый детектив, но, похоже, он ошибался. Детектив из Берта выходил хреновый – и каждый день приносил тому новые доказательства.