Но нам все равно потом долго хлопали, и Игорь Николаич долго раскланивался и все показывал на нас – на свой оркестр, мол, это все мы, а он ни при чем. Это все мы – и даже я, который уронил все ноты.

А потом директриса той школы вышла на сцену нас благодарить, у нее еще такое имя странное было – Радуга Леонтьевна… И, пока она говорила, в зале было довольно тихо – видно, ученики эту Радугу боялись, и в тишине я слышал, как за мной странный парень-домрист все повторял про своего ужа:

– Уж. Уж.

Помолчит и опять:

– Уж обыкновенный.

Бр-р. Может, я совсем сбрендил – и один это слышу? Почему все так спокойно реагируют? Точней, вообще никак. А с другой стороны – как им реагировать? Ну, уж. Ну, обыкновенный. Играет-то парень нормально. Мало ли какие у кого причуды. Кто про ужа повторяет, кто, как Степа, Сивую Маску везде видит. А я, например, моли боюсь. Тем более мы же – творческие люди, а у творческих личностей причуд еще больше. Вот у меня папа, например. Он артист, поэтому прямо очень творческий. Пьеро мне сделал вместе с приятелем-бутафором. Настоящую куклу-марионетку.