– Она сможет меня подвезти? Я заплачу. Обязательно!

– Тю-ю-ю, чего захотела. – рассмеялась Матрёша. – Не здесь Тоська, на той стороне. Да и не на ходу машинка, успела проржаветь без пригляду.

– Что же мне делать? – снова расстроилась Ева.

– До бабы Они идти нужно. Она и подскажет.

– Проводите меня? Пожалуйста!

– Провожу. Куда же деваться.

Матрёша распахнула дверцы старинного шифоньера и принялась рыться среди вещей.

– Ну-ка, примерь, – сунула Еве короткую вытертую шубейку да теплые штаны вроде лосин.

– Зачем, не надо, – принялась отнекиваться та. – Я и в курточке добегу. Перетерплю.

– Бери пока даю! – прикрикнула Матрёша. – Зима-зимущая у нас. Птицы на лету подмерзают! Не до переборов.

Глава 2

Ева посмотрела в зеркало и зажмурилась. Заношенный полушубок сидел мешковато, собравшиеся гармошкой штаны не подошли по длине.

Сейчас бы сфотаться и вывесить в соцсеть. Всем на потеху!

Глаза защипало.

Почему, ну почему же так не везёт? Может, на ней порча? Или сглаз?

– Не разводи здесь сырость! – Матрёша поправила залаченную чёлку. – Пошли уже, мне ещё репетировать номер.

– Вы артистка? – зашмыгала носом Ева, изо всех сил стараясь не разреветься.

– На конкурс собираюсь. – гордо ответила тётка. – Хочу красотой тряхнуть.

Участниц подобных конкурсов Ева представляла себе совсем иначе, но уточнять ничего не стала. Какая ей разница. Может, местные так развлекаются. Всё-таки Новый год впереди. Танцы-фейерверки-чудеса…

– Что вздыхаешь? – покосилась тётка. – Посмотри лучше, как красиво у нас!

Она развела руками и засмеялась.

Деревня как будто дремала. Снег падал медленно-медленно, снежинки подолгу зависали над землёй. Дальний лес почти растворился в сумерках, слился на горизонте с темнеющим небом. Повсюду в домах загорались окошки, подсвечивая подступающую ночь.

Ева красоты не замечала. Ей хотелось домой, в город. В комфорт и относительное тепло.

– Чего от мужиков ждать! – неожиданно посочувствовала Матрёша. – Я вот тоже попалась. Поначалу-то хорошо всё было – по скайпу созванивались, переписку завели. Я к немчуре своему даже смоталась, представляешь? Две недельки пожила в заграницах. А потом уже он приехал…

Она примолкла и зашарила по карманам.

– Телефон дома оставила. Ты постой. Подыши. А я мигом.

Придавленная полушубком Ева послушно остановилась, сдвинула повыше съезжающую на глаза колючую шапку.

– Бац! – что-то врезалось в лоб, пребольно поцарапав кожу.

Ева дёрнулась и встретилась глазами со странным уродцем. В чёрном тряпье, перекрученный да переверченный, словно корни древнего дерева, выглядывал тот из-за ближнего заборчика и целился заиндевевшей шишкой. Увидев, что его заметили, он тотчас метнул шишку, но от повторного болезненного удара Еве удалось увернуться.

– Вы чего? – выкрикнула она, не успев как следует испугаться. – Совсем спятили?

Уродец захихикал и, сиганув на дорогу, запрыгал вокруг.

Ева смотрела во всех глаза, но не могла разглядеть лица лилипута. Тот же заходился трескучим смехом, колесом крутился перед ней.

– Брысь, ты! Не к месту здеся! – проскрипело позади, и уродец разом ввинтился в сугроб, разметав по сторонам снеговую пыль.

Пытаясь унять подступающее кружение, Ева стянула шапку – в голове что-то плавно покачивалось и плыло.

– Три дороги, три пути! Что выберешь – то останется. – старушонка, замотанная по самый нос, появилась откуда-то сбоку. Из-под облезлой залатанной накидушки выглядывал одинокий громадный валенок.

– Она в нём скачет, что ли? – подумала Ева, поспешно отводя глаза.

– Скачет, скачет, – покивала старушонка, и Ева отчаянно покраснела. Стараясь загладить неловкость, поздоровалась как можно вежливее.