Г. Р. Да, МИСИ – наша колыбель. А для меня второй колыбелью, духовной, был оркестр, и я рад, что судьба свела меня с Виктором Зельченко. Думаю, что инженером я родился, поэтому им и остался. Как гидростроитель, я участвовал в сооружении ряда гидроэлектростанций – Плявиньской в Латвии, Асуанской в Египте, Вилюйской в Сибири и других. А джаз – это моя страсть и любовь на всю жизнь.

В. З. У МИСИйцев по разному сложились судьбы. Институт ковал не только строительные кадры, но и музы-кантов, художников, артистов, журналистов. В этом смысле совершенно удивительна судьба четвёртого нашего участника. Тебе слово, Игорь!

Игорь Ярошенко, инженер-строитель, художник, спортсмен, целитель:

– Не могу похвастать, что знал Высоцкого лично, но убеждён, что он сыграл серьёзную роль в моей судьбе. В институте я был довольно ветреным студентом, увлекавшимся джазом и танцами, отъявленным стилягой, носившим узкие зелёные брючки и ботинки на трёхсантиметровой подошве. На вечерах часто исполнял буги-вуги, любил прогуливаться по московскому «Бродвею» – улице Горького, ничем не отличаясь от других таких же, как и я, стиляг.

В. З. А помнишь, чем мы занимались на лекциях?

И. Я. Ну, как же! С тобой мы сидели рядом. Ты расшифровывал джазовые ноты, а я рисовал «лабухов» – джаз-музыкантов и стиляг. В 1951 году мой отец Лука Данилович Ярошенко, известный экономист, позволил себе вступить в полемику со Сталиным по теории экономики социализма. В результате он был арестован, мать выслана из Москвы, а я исключён из института и комсомола с мотивировкой «за моральную неустойчивость».

В. З. Это было в начале 50-х. А как дальше сложилась твоя жизнь?

И. Я. Оказавшись, по существу, на улице, я пошёл работать на стройку (а стиляг в ту пору считали тунеядцами). Прошли годы, Сталин умер, отец вышел из «Лубянки», мама возвратилась, и я восстановился в институте. Однажды услышал песню Высоцкого «Шагают бараны в ряд». Меня потрясло всё – голос, интонация, слова, музыка. Моё мировоззрение перевернулось, я понял, что живу в антимире, где властвует двойная мораль, что коммунизм никогда не придёт, что наши «друзья» за рубежом не столько преданны нам, сколько боятся нас. Я стал политизированным, вёл себя вызывающе и должен был «загреметь» в места, как говорят, «не столь отдалённые».

Ф. М. Как избежал этого?

И. Я. В институте я подружился с китайцами и познакомился с китайским боксом (у-шу, кунг-фу). Я увлёкся медитацией, учением о карме, добре и зле с позиций космоса и буддизма. Это кардинальным образом перестроило мой рассудок. Сейчас я понимаю это, как экологическое мышление. Но дело здесь не в буддизме. Уберите буддистский флёр и останутся: философия бытия, метод мышления, гражданская позиция.

Г. Р. А чем сейчас занимаешься?

И. Я. Уже более 30 лет изучаю и практикую китайскую медицину. Судьбой доволен, рад, что не стал «бараном, шагающим в ряд». Как говорил Лао-Цзы, «идя вперёд, оглядывайся назад – таков путь мудрого».

Ф. М. Что-то мы много говорим о судьбе. А начали – о профессии, о выборе, об увлечённости и романтике. Судьба по Далю – это «суд… участь… доля, рок, предопределение, неминучее в быту земном…» И ещё: «от судьбы не уйдёшь». Если так круто менялись наши жизненные дороги, что это, если не рок, судьба? Возможно, поэтому проблема молодых – «Как найти себя?» – актуальна всегда.

В. З. Воистину, «судьба играет человеком», а человека иногда зовёт за собой… труба.

Ф. М. Каждый ли способен слышать голос своей «трубы» и соответственно откликаться на него? А что по этому поводу говорит китайская философия?