– Как же не просили, просто так никто не оказывается в таких ситуациях. Значит, желание изменений было таково, что закинуло сюда, – произнёс он с долей насмешки, и губы вытянулись в ниточку, по-видимому, означавшую улыбку.

Рита промолчала, Саймон попал в точку: она рвалась в Перу и, в том числе, многое намеревалась в своей жизни поменять.

– Но разве мысли и слова до такой степени материальны?

– Без сомнения, но нам пора, – прервал он разговор. – Сегодня вечером вас ждёт…

– … следующий хищник? – не вытерпела Рита.

Саймон спрятал ухмылку:

– … открытие собственных сил, о которых вы и не подозреваете.

– Где же они?

– Узнаете, не торопитесь, – и добавил: – Вы приобретёте понимание, как управлять собой. Поверьте – это так упрощает жизнь!

Саймон, как истинный джентльмен, забрал у неё рюкзак, и они отправились в поселение. Через какое-то время Рита окликнула его:

– Саймон!

Он обернулся.

– Как вы сюда попали?

– Как-нибудь потом… – с паузой произнес он.

Рита заметила, как тень грусти пробежала по его лицу, он отвернулся и прибавил шагу.

Во дворе каждый занимался своим делом: Гонсалес читал, полностью погруженный в книгу, Мария развешивала травы, кто-то раскладывал кукурузу на деревянные подставки, оставшиеся мололи муку. Способ, как это проделывалось, привлёк внимание Риты: сухие зёрна кукурузы раскатывали круглым камнем на другом, отшлифованном и плоском, напомнив первобытные времена.

– Такие приспособления существуют со времён инков, – заметив интерес Риты, объяснил Саймон и, поставив возле неё рюкзак, направился к Марии.

На Риту никто не обратил внимания. Она заметила, что возле костра в нарядной шляпе с цветами возится Тарука. Из хижины вышел Малко, он мимоходом глянул на неё, и направился к Таруке, там, кивнув в её сторону, сказал:

– Накорми.

«Похоже, провести ночь в пещере с гуляющим по соседству ягуаром – дело обычное», – сделала вывод Рита. Тарука поманила её рукой, приглашая в хижину, и там выдала приправленную фасолью и сыром миску с рисом. Рита набросилась на еду и подумала: «Чем я лучше той свирепой голодной кошки прошлой ночью?» Она начинала понимать вчерашнего гостя, и придуманное поверье о кровожадности хищников свелось на нет. Отныне она будет к ним относиться с другой позиции: у них нет иной причины, в отличие от человека, кроме как во что бы то ни стало выжить. Вновь зашла Тарука и, подмигнув, поставила рядом с опустевшей миской кружку с травяным чаем. «Похоже, здесь все умеют читать мысли, – подумала Рита. – Или у меня всё написано на лице». После трапезы она осталась в хижине, делая записи в тетрадь. Небольшая поясная сумка каким-то чудом осталась при ней, со всеми заметками, чистой тетрадью и запасом гелевых ручек, которых всегда не хватало. Ручка безостановочно двигалась по бумаге, пока не замерла при звуках флейты. Рита прислушалась: протяжная проникновенная мелодия рассказывала о невероятных ландшафтах и многомерности Перу, передавала разлитую в этих местах вибрирующую, густую энергию. В одно короткое мгновение Рита прочувствовала окружающее пространство во всей его полноте и, пленённая, вышла на улицу, устроившись на пороге.

Стемнело. Все сидели вокруг костра. На флейте играл Малко. В мелодии появились новые мотивы: зазвучала страсть, и огненная волна захлестнула Риту. Казалось, она плавится в знойной пустыне, где солнце, обливая золотым жаром изгибы барханов, пробегается по ним, как по изящным женским формам, призывая вместе пуститься в экзистенциальный танец мужской и женской любви. Понимание сверкнуло и растаяло, Рита пыталась вернуть осмысленное, но разгадка затаилась в бесконечности подсознания, подтвердив слова Саймона о нераскрытых, глубоко запрятанных способностях каждого. Музыка остановилась. Рита поспешно вернулась в дом и забралась в спальный мешок.