Накануне был совершен теракт, было много жертв, а сама война началась буквально перед началом автопутешествия56, когда в Филиппвиле57 повстанцами было убито больше сотни мирных жителей (от него до Константины по прямой было каких-то 60 км!). По этой причине нельзя было разбить лагерь на природе, пришлось жить в запертом отеле, как в тюрьме.
Вообще, этот вояж был рискованным. Езда по Сахаре была мелочью по сравнению с тем, что рядом шла кровопролитная война за независимость Алжира, да и ехала компания на трех машинах в сторону Туниса, где были партизанские базы и множество необезвреженных со Второй мировой войны мин.
Знакомый нам уже Жак Корне, проехавший по этому маршруту четыре с половиною года спустя, тоже отмечал опасность подрыва на минах (см. главу «Из Франции в Египет и Эфиопию (1960)».
На границе с Тунисом пограничники ограничились минимумом формальностей, а вот таможенники отвели душу – заставили вытащить все из салонов и багажников и два часа тщательно проверяли. Особенно их заинтересовали подводные ружья (можно из них убить человека?), фото- и кинокамеры. Потерянное время французам пришлось наверстывать усиленным темпом и за день проехать 500 километров по асфальту, но без указателей.
Ночной холод сменила утренняя жара, которая держалась весь день на отметке 40 градусов, ведь дорога повернула на юг, к Сахаре. Навстречу все чаще попадались караваны верблюдов, везущие финики. Появились надоедливые мухи. Но путешественники не унывали, за день они проехали 500 км, а всего за три дня – почти полторы тысячи.
Заехали на тенистый из-за множества растущих пальм, но очень пыльный остров Джерба. Провели на нем два дня, поныряли, поохотились. Формальности на выезде из Туниса были минимальными, ведь на въезде все было досконально проверено. Хоть какая-то компенсация за потерянные тогда часы.
Автотуристы были предупреждены, что до самой египетской Александрии, на протяжении 2,5 тысячи километров съезжать с дороги опасно: в местах, где проходили ожесточенные бои между армией Роммеля и англосаксов были установлены десятки тысяч мин, часть из которых не обезврежена до сих пор. На них подрываются верблюды, но пустыня заглушает звуки и лишь со временем находят скелеты несчастных животных.
Даже к середине 1960 года ситуация была не до конца исправлена – Жак Корне с супругой получат такие же предупреждения на границе.
До первого ливийского пограничного поста в городке Зуара надо было проехать восемьдесят километров по безжизненной пустыне. Решили отдохнуть на берегу, заодно и рыбы настрелять на обед. В разгар купания и охоты подошел парусник с пятью бородатыми вооруженными мужиками. Это были не пираты, а тунисская морская полиция, которая следила за всеми, кто ловит рыбу в их территориальных водах. Улов французам простили, но паспорта проверили. На вопрос европейцев, где они находятся – еще в Тунисе или уже в Ливии? – морские волки ответить не смогли.
На ливийском посту в отличие от алжиро-тунисской границы таможенный контроль был минимальным, а вот пограничный прошел по полной программе, с заполнением кучи бумаг.
Пока мужчины были заняты формальностями, жена Тубиба расспросила едущего из Каира водителя грузовика о пустыне, Красном море, и о главном – есть ли в тех местах асфальтированные дороги? Оказалось, есть. Эти скудные сведения обрадовали путешественников.
Книга Фредди Тондора о путешествии к Красному морю
В Триполи, столице провинции Триполитании, было легко общаться на итальянском – местные еще хорошо помнили язык недавних колонизаторов. Единственной неприятностью были назойливые мошки, которые не дали экипажам толком выспаться. Нет худа без добра – из-за них французы выехали в Бенгази рано, еще по холодку. Впереди их ждали 1100 километров дорог по Ливийской пустыне.