Петр осмотрел колесную ось, потом спадавшую гайку, взял её в руки, еще раз внимательно проверил резьбу. Было понятно, что гайку, скорее всего во-время не подтягивали, резьба ослабла и сорвалась. Петр нагрел гайку в горне, слегка «посадил» её со всех пяти сторон, остудил, набрал в чашку дегтя, взял мощный заводской трубный ключ и через двадцать минут, с помощью мужиков, установил колесо на место и сказал: «Теперь не отвалится». Все это делалось на глазах того главного малого и его свиты. Когда закончил – Петр спросил: «Больше ничего не надо?». « Надо!» –громко сказал тот «интеллигент», помощник главного, – теперь поедешь с нами, а вдруг колесо опять отвалится!». Главный выжидательно посмотрел на Петра, что тот скажет. «Не поеду я, – твердо сказал Петр – я свое отвоевал, дети у меня, а таких как я, вы везде, тем более, в городе – найдете». «Нет, ты посмотри, как он с тобой разговаривает, Нестор Иванович! – закричал его помощник, хватаясь за маузер, да я тебя сейчас!». И тут, откуда ни возьмись, из-за спин вооруженных мужиков, как квочка с цыплятами, выскочила Екатерина, выталкивая перед собой троих ребят: « Ты на кого оружие достаешь, бездельник! Ты знаешь, что мой муж, таких как ты, за минуту уложит десяток! Ты за кого воюешь? За нас? – так мы тебя не нанимали. А этих, она подтолкнула вперед детей – ты, что ли кормить будешь!». Она рослая, статная, красивая в искреннем гневе, стала наступать на того помощника…. Он оторопело смотрел на неё, не решаясь доставать оружие. Главный хлопнул его по руке и громко произнес: «Ну, хватит! Тебе бы -повернулся к помощнику- только стрелять, да анекдоты и куплеты травить. А это тебе не твоя одесская Франя, это настоящая наша сельская женщина-мать. Не так надо с людьми разговаривать, тем более поступать! Мы же ради них всю эту бучу и заварили! Кому-то и работать ведь надо, не только воевать. Ты же не пойдешь вместо него в кузню!» – бросил он напоследок.

Шофер завел двигатель, главный спросил его, все ли нормально с машиной, потом повернулся к Петру: « Спасибо тебе, кузнец, знай – Махно всегда добро помнит! Удачи тебе, ты настоящий мужик!», при этих словах он сел в машину, и уехал, обгоняя повозки с его солдатами, в сторону Никополя.

Петр с Екатериной и детьми пошли к дому. По пути зашли в кузницу, заглушить огонь и закрыть ворота. Внутри у основания ворот – стоял оцинкованный бак, литров на пять, неизвестно откуда взявшийся. Петр открыл пробку, понюхал – керосин. В то время – супер дефицит. Ну, Махно, подумал Петр, распорядился небось, и, пока мы там колесо прилаживали, кто-то от него нам подарок в кузницу принес. Не поджечь же он хотел её, нет, оставил незаметно, как плату. Открыто отдать не решился перед своими людьми, привык всегда брать даром, а тут кого-то из своих послал и отблагодарил…Ну и на том спасибо, могло быть и по-другому. Когда пришли в дом, Катя разрыдалась. На вопрос Петра, в чем дело – просто сказала- боялась за тебя и за детей. «За себя -чего бояться, меня уже ничем не напугаешь…– сказала она.– А вот за вас боялась, очень. Да когда же все это кончится? То одни приходят, то другие, как будто мы для них всем обязаны. И только приходят, чтобы сделать что-то нехорошее, и тут же все твердят, что воюют за нашу жизнь, за наше счастье. А ведь они, Петя, только за себя и воюют, а помогают им те, кто работать не хочет, для кого война – мать родна, где под шумок, всегда можно чем-то поживиться…».

Надо сказать, что после визита Махно, ушедшего в том же конце октября через Днепр в свою вотчину –Гуляй-Поле, по шляху мимо хутора больше никаких банд и цветных армий не проходило. Пришла советская власть и ситуация по обеим сторонам Днепра, успокоилась.