Марк Афанасьевич призадумался, видимо, предался воспоминаниям. Князю показалось, что сейчас на его лице проступят слёзы, но это только показалось. У Марка Афанасьевича слёз-то и не было. Он все их пролил в тоске по своей Фимочке, а потом и по детям.

Князь про себя размышлял, как поделикатнее откланяться, и уже набрал воздух в лёгкие, чтобы высказать прощальные слова, но что-то его заставило передумать, и не стал он прерывать воспоминания Марка Афанасьевича. Но ностальгия по былым семейным минутам счастья закончилась, и Марк Афанасьевич вернулся к беседе:

– Александр Александрович, езжайте домой к матушке и позаботьтесь о ней. Передайте ей мой низкий поклон.

На этом их вторая встреча завершилась.

После неё Марк Афанасьевич несколько раз писал письма молодому князю, но они так и не были отправлены. Марк Афанасьевич письмами звал князя в гости. Очень он хотел посмотреть на молодого князя и по-отцовски чем-то поделиться, может, чем-то помочь, может, совет какой дать, но в сентиментальных делах Марк Афанасьевич не был таким успешным, как в торговых и производственных. Каждый раз перед тем, как положить письмо в конверт, он пасовал и откладывал его в ящик. Через время возвращался, перечитывал, решался переписать, но опять пасовал – и история повторялась.

Оказавшись дома, князь сообщил, что дела с кредиторами улажены и более никто из них не побеспокоит. Повторил Григорию Матвеевичу свой наказ не баловать городового полуимпериалами. Поинтересовался, дома ли княгиня, и велел подать обед, хотя по времени это больше походило на ужин. Спросил, не вернулся ли Дмитрий, спросил о здоровье Григория Матвеевича, его супруги и детей, и после небольшого доброжелательного общения направился к спальне матери, которая на все его приглашения выйти отобедать и поговорить отвечала отказом, заявив о неважном самочувствии по известным причинам.

Григорий Матвеевич ещё при дедушке теперешнего молодого хозяина начал свою трудовую карьеру в семье Барковских. До получения места придверника он отслужил более двух десятков лет. В общей сложности он был верным и преданным дому Барковских вот уже почти сорок лет. Григорий Матвеевич, его жена и их дети были ежедневно при своих делах, но исключительно в кругу семьи Барковского. Семья Григория Матвеевича не представляла себе существования вне дома князя Барковского, поэтому ситуация с кредиторами, с решением суда каждым воспринималась как личная трагедия. Придверник настолько обрадовался новостям о кредиторах, что поспешил поделиться ими со своей женой-кухаркой.

От кухарки к кучеру, от кучера к дворникам и золотарям – новость со скоростью молнии распространялась по дворам, от человека к человеку, и каждый что-то от себя добавлял, приукрашивал, и на следующий день уже москвичи и даже некоторые гости Первопрестольной рассказывали всякие байки друг другу, одна краше и «правдивее» другой.

Князь в этот вечер ужинал один. Студент Дмитрий в дом князя так и не вернулся вечером, не вернулся и ночью.

На второй день утром к князю приехал человек с бумагами от Марка Афанасьевича. Вместе с ним в дом занесли огромный букет цветов. Настолько огромный, что князь и не предполагал, что такие букеты можно соорудить. К букету не было записки, как это было принято. Слова сопровождения устно высказал человек от Марка Афанасьевича, рассыпавшийся в любезностях перед князем и княгиней. Княгиня, узнав от кого цветы, напрочь отказалась их принимать и приказала вышвырнуть букет на улицу вместе с человеком, которого она уже ненавидела. Придвернику с трудом, но удалось вынести цветы, а вот человека от Марка Афанасьевича нет – князю нужно было подписать бумаги. Минут пять князь потратил на объяснения матери, что человек от Марка Афанасьевича пришёл с бумагами, и ему следует их изучить и подписать. Рассказал про деньги, про передачу дома до конца месяца Марку Афанасьевичу. И всячески пытался матери объяснить, что ничего сделать уже невозможно, денег никто им не даст с такими долгами, и, более того, их нечем отдавать. У матери случилась истерика, доводы об исполнении решения суда она и слушать не хотела, а только причитала и даже чуть не накинулась с кулаками на сына.