С зелёного острова Олимпа спускалась одна мраморная лестница. Скрываясь за горизонтом, она входила в металлический лифт, своей холодной архитектурой не вписывающийся в утончённость острова. Лифт опускался мимо свай и балок, поддерживающих остров и нырял в бельведер, выстроенный окаймля шиворота горы. Обзорное строение это обзавелось залами и торжественными приёмными, в одном из таких, окна которого выходили на побелевший завод в паре километров ниже и мутнеющие первые районы, стояло негодующее существо, активно проминая по очереди предплечья. Оно пару раз бегало в противоположный кабинет, откуда открывалась приглушённая фильтрами стекла картина изливающейся лавины энергии. Существо смотрело выше за козырёк острова в выглядывающий мутный купол. Ничего не обнаружив, оно стремительно возвращалось к остальным, иногда запинаясь о провод, тянущийся по всему коридору и так же входящий в главный конферентзал. Ещё пару раз оно просило своих помощников сходить и посмотреть в дымящуюся даль. Капсула всё не прибывала. В итоге существо склонилось над динамиком, длинный провод от которого разлёгся по всему столу.

На стульях, вдоль стола, сидело ещё тринадцать существ, с той же напряжённостью ждущие ответа из аппарата. Они общались и смеялись в моменты, когда главное выходило за двери, но в присутствии строили наисерьёзнейшие лица, как будто бы данная проблема не даёт им покоя. Главное, не унимающееся существо, знало о показушности этой собравшейся шайки, но не могло сейчас заниматься манерами субординаций, в связи с важностью проблемы. Ведь проблема касалась всё известное население и ему приходилось переживать за всех разом. Не то, что окружающим, которых заботили лишь их отдельные участки, причём сразу видно у кого какой. Даже самое неосведомлённое ни в новостях, ни в политике существо с лёгкостью могло бы подтвердить, что кураторам именно к лицу и к поведению подходили их районы.

Так, например, Жаззу, ответственное за малую реку и платформу на ней, не замечало вальяжности, с которой сопровождались все его движения. Они ненамеренно гладки и вычурны. Оно готово вновь выслушивать чужие проблемы и помогать в совершенно не касающемся его деле. Оно ощущало свою работу, как разгребание хлопот другого, и полностью приготовилось к этому, как ему думалось, сейчас, как и всегда.

Чем выше поднимался порядковый номер района, тем укомплектованней ощущались его предводители. Начиная от десятого, у всех существ уже держались ушные раковины, выше автоматически поднимались плечи, скулы и брови стремились к друг другу. Всё это признаки холода, всечасно оказываемого на них. Хотя на улицах не они работали, а в машинах и кабинетах их тепло оставалось и во время регулярного отключения энергии. Да и сейчас они грелись, и даже расслаблялись, а у себя, в далёком районе, близь хребта ещё постоянно заводили печи с горячим маслом, или тратили энергетические батареи, однако всё это не могло расслабить глубоководное давление, которое совершенно не ощущалось у источника.

От того погодные условия сразу выдавали, так сказать «далёких» существ: неосторожность читалась в размахах кистей, поворотах головы или даже шевелении челюстью. Сопротивления плотности воды почти не чувствовалось. Подобная неосторожность (в связи с усиленными разжижающими свойствами близь источника) проявлялась даже у предводителя второго района с его расчётливостью и перфекционизмом. Да, штаб его базирования и располагался, казалось бы, ближе некуда к источнику, однако себя его контора ещё не считала приверженцами «тёплых краёв», хотя жители, как второго, так и третьего района, крайне редко надевали тёплые куртки, выходя на улицу. В то время, как некоторые поселения у хребта иногда спали вообще не раздеваясь.