– Это кого же?

– Моего секретаря Николь.

– Ха-ха! Полковник! А хорошо быть молодым полковником, да? Лучше, чем старым евреем? Знаете, о-чень красивая женщина, я это раньше вас заметил, когда вы еще торчали в России. Меня всегда удивляло – как это могут существовать в природе абсолютно красивые люди? – Блюм погладил себя по лысине, будто вдумываясь в это явление и продолжая не понимать.

– Это вполне удобно, милый? А платье на мне? – Николь не очень уверенно взглянула на свой служебный наряд.

– Без платья ты, конечно, гораздо интересней, но речь идет о простом ресторанчике для обывателей, и лучше считаться с их правилами. А Блюм – приятный и очень одинокий человек, жена его чаще живет у дочери в Европе. Они уже давно в каком-то полуразводе. Дешевые ресторанчики – обычное для него место ужина. Ты просто слишком привыкла видеть в нем большого начальника.

В скромном полупустом заведении, куда они втроем пришли, Блюма, несомненно, хорошо знали. И пожилой хозяин, махнув на официанта рукой, сам подошел к их столику, чтобы принять заказ.

– Я тут буду распоряжаться, с вашего позволения! – обращаясь к Николь, весело заявил Блюм. – Я очень люблю распоряжаться гостями. Так, прежде всего мы узнаем, есть ли сегодня мой фирменный суп?

– Есть, – улыбаясь, ответил хозяин.

– Мы будем есть суп? – удивилась Николь.

– Будем, обязательно будем. Значит, всем на первое суп. Что вы будете пить, мадам?

– Минеральную воду.

– Только воду?! Это чуть-чуть огорчительно. А вы, Стенли?

– Мне что-нибудь легкое.

– Нет ничего легче настоящей еврейской водки, мой дорогой! Просто легче ничего нет!

Торнвил увидел, как чуть колыхнулись ее ресницы.

– Хорошо, спасибо, только одну рюмку.

– Графинчик! – скомандовал Блюм. – А с рюмками мы разберемся.

– А что это за суп? – поинтересовалась Николь, когда хозяин направился исполнять заказ.

– О, вы такого не ели. Гусиный суп с картофелем, морковью и луком. Это сложный суп, мадам.

– В самом деле? Сложный суп из четырех составляющих? Тогда – какой же простой?

– Простой? – Блюм опустил голову и повернул ее чуть по-птичьи. – Простой – это когда там нет гуся. А самый простой, когда нет еще моркови и лука. Тоже очень вкусный суп, мадам. По сравнению с тем, когда нет самой картошки, а вместо нее сварена шелуха. Этот последний суп действительно уже не очень вкусный. И я его гостям обычно не рекомендую.

– О боже, здесь и такое готовят?

– Только по спецзаказу. Здешний хозяин, как и я, помнит этот рецепт с детства.

– Вам приходилось так питаться? – Николь застыла, глядя на него с полуоткрытым ртом.

– Какое-то время, только какое-то время. А, вот и водка, и тихоокеанская сельдь! Да… потом у нас появилась картошка, потом лук и морковь, ну а уж когда добавился гусь… – Блюм развел руками с причудливым графинчиком в одной и рюмкой в другой, – поверьте, мадам, все эти сложные салаты, грибы, фаршированные крабами, крабы, фаршированные грибами – основная причина самоубийств и разводов. – Он, приглашая Торнвила, поднял вверх рюмку и еще через полминуты, закусывая сельдью, продолжил: – Да, потому что естественная пища рождает естественные мысли, а неестественная, ну, сами понимаете какие.

– Мне нравится ваша логика, – заключила Николь. – Тогда я тоже попробую сельдь и буду есть суп. А отчего появляются, в таком случае, сверхъестественные мысли? Нужно же, значит, к гусю еще что-нибудь добавить?

– Обстоятельства, мадам, обстоятельства. Их мы тоже туда добавим, немного позже.

Через несколько минут им принесли большие слегка дымящиеся тарелки. С тонким и очень приятным запахом.

– Его нужно есть горячим, друзья. – Блюм взял в руки графинчик. – Стенли?