Выбрал наиболее похожую, короткую, каштаново-рыжеватую бороду, слегка отличающуюся по цвету от оригинала, и парик стиля «Боб». Этот был прямо точь-в-точь как стрижка у Тюхи на фотографии.

Умывшись и тщательно протерев лицо, я принялся гримироваться.

С пристраиванием бороды и волос я возился чуть ли не час, то одно сидело криво, то другое косо. Совсем подзабыл искусство грима, давно не практиковал за ненадобностью, но справился и пристроил таки весь этот маскарад так, чтобы он не вызывал подозрения в ненатуральности. Завершая образ, вставил тёмно-карие линзы и нацепил на нос овальные очки в тонкой металлической оправе. Очёчки – не сказать, чтобы прямо точь-в-точь, но для моего дела – сойдут.

Критически оглядев себя в зеркале, я остался доволен. Ну вот, на сцене областного драмтеатра новый герой. Совершенно не похожий ни на Валерия Разгонова по кличке Разгон, ни на Станислава Иванова, кличек не имеющего. Ни на – как там бишь звали прибывшего в город неопрятного бородатого мужика в немодном прикиде? – а, впрочем не важно, можно считать – он отбыл в мир иной. Зато очень похожий, если не присматриваться, на другого персонажа из раскручивающейся в реальном времени пьесы. Который также сойдёт со сцены, как только отыграет отведённую ему роль. Заметать следы, так заметать, чтобы ни одна ищейка след взять не смогла.

Одно плохо, документов для нового персонажа у меня не было. Можно было бы напрячь Петлю, но, боюсь, даже ему, при всех его обширных связях и определённом могуществе, за столь короткое время сделать достоверную липу не удалось бы. Ничего, как-нибудь решим данную проблему. Например, семейка моя их сварганит в лучшем виде, как компенсацию за беспокойство и решение их проблем. Их или моих? Вот в чём вопрос.

Я набрал ресепшен.

– Алло, из номера 27 звоню. Я спать ложусь, прошу не беспокоить. Уборка и всё такое не требуется. И завтра тоже. Что понадобится, сам наберу. О’кей?

В ответ мне буркнули:

– 

Хорошо

Я повесил трубку, собрал барахло в сумку, и, повесив на дверь номера табличку «Не беспокоить», ушёл.

7

– Кто?

Голос, раздавшийся из-за массивной стальной двери, я не узнал. Но рассудил, раз голос мужской – это либо батя, но его баса бы ни с каким другим не перепутал, либо брательник младший. Или, как вариант, двоюродный брат, он как раз присоединился к нашей весёлой семейке, перед тем, как я навострил лыжи из города.

– Открывай, родственник приехал.

– Кто? Какой, на хер, родственник?

– Егор? – Наугад назвал я имя младшенького.

– Ну.

– Х.ем палки гну. Это Валера.

– Б..ть. Ёп твою мать! – За дверью что-то грохнуло, залязгала и бешено задёргалась дверная ручка. – Валера, я щас, ты погодь, только не уходи. Да, ёп твою, батя, на все б..ть запоры, какого хера, сейчас, сейчас. Тут, б..ть, заело.

Ну да, узнаю отца, он всегда требовал запирать дверь на все замки, запоры и цепочки и страшно ругался, если кто-то этого не делал.

Снова скрежет отпираемых замков, лязг отодвигаемой щеколды, бряканье дверной цепочки и невнятная ругань.

Наконец дверь распахнулась.

Брата младшего, встреть его на улице – не узнал бы. Сколько ему было, когда я лыжи навострил? Лет двенадцать, кажется. Был он тогда тощим заморышем с патлами до плеч и кривыми зубами.

А теперь: здоровый бугай на пол головы выше меня, бритый наголо, но с бородой, пиратскими серьгами в ухе и белоснежной ровной улыбкой. Братишка протянул ко мне руки, словно желая обнять, но замер, всматриваясь в моё лицо.

– Да не ссы, Егор. Я это, я. Это всё, – я помахал рукой перед лицом, – маскарад. Рыжая из аэропорта вернулась?

– Нет. Там тебя ждёт.