Не сказать, что Полина пользовалась супер популярностью в своем дворе, она все же была особой тонкой, скрытной, с не совсем окрепшим строением для ее лет, но все же обижать или надсмехаться над этой девочкой никто не смел.

Ее погибший отец до самого последнего дня своей жизни так же работал на авиационном заводе и подрабатывал частным извозом, мама же девочки трудилась в хлебной пекарне на должности рядового пекаря. Заработок ее был небольшой и не удивительно, что оставшись без главного кормильца их семья едва сводила концы с концами. А тут ещё и начало школьного года на носу, и для дочери требовалось новое обмундирование, которое приобрести никак не получалось, так как у семьи имелся весьма крупный долг знакомым, который пришлось взять для организации похорон и поминок. Работали в этой семье безустанно, но нажить каких-либо сбережений не удавалось, так как все деньги уходили исключительно на бытовые нужды.

Елена – мать Полины, столкнувшись лбом об суровую стену горя едва держалась на плаву и имела весьма расшатанное психическое состояние. Работу оставить она разумеется не могла, от этого и выживала день из-за дня с отсутствием надежды хоть на какую-то перспективу. Полина же, будучи девочкой на редкость правильной и послушной, ожидая мать дома, весьма умело выполняла домашние обязанности убираясь в квартире и стирая белье. Питание их было весьма скромным, от этого вся помощь в приготовлении еды сводилась лишь к чистки картофеля и варке макарон.

Немного запоздав на первый звонок из-за нерегулярного трамвая, Полина явилась на общую линейку самой последней из пятого «В». Проведя взглядом по новым одноклассникам, она сразу заприметила свое отличие от других девочек. Волосы многих были заплетены в замысловатые прически или имели завитые локоны, а спины местных стиляг несли ультрамодные рюкзаки через плечо.

Окинув взглядом свой старый ранец с Мики Маусами, Полина шустро скинув груз к ногам пыталась максимально утаить от присутствующих столь отсталый аксессуар.

Несмотря на то, что формой считался черный низ и белый верх, в нашей школе все же действовал весьма странный порядок нарушения и многие ученицы облачались в джинсы и сверхмодные на то время блузы в крестьянском стиле. Вот и на тот день Полина была неприятно раздавлена, когда поняла на сколько она отличается от своих одноклассниц, облачённых в джинсовые мини, расшитые цветами, стразами или игривыми пайетками.

На ней же в свою очередь, как на образцовой девочке скромного поведения, красовалась угрюмая черная юбка, сшитая ее мамой на старой машинке.

Слегка откинув неловкую скованность, ей все же хотелось выйти на общение в круге девочек, которые кокетливо накручивая волосы на пальцы мило чирикали друг с другом. Но несмотря на дружелюбный настрой и скромную улыбку Полины юные зазнобы до нее не снисходили, оставляя лишь презренный взгляд и еле слышное фырканье.

По началу ей даже казалось, что от нее исходит дурной запах из-за рта, или предательские остатки пищи позорно прицепившись к зубам демонстрировали ее в отталкивающем свете. Но осмотрев свой облик с особой внимательностью в зеркале женского туалета, Полина не нашла сомнительных намеков на неопрятность, вещи ее были чисты и выглажены, а гладкие волосы собраны в скромный хвост. Что же служило массовой неприязнью ее новых одноклассников, от чего школьники не принимали Полину в круг общения и чем был обусловлен такой, казалось бы, неофициальный бойкот?

Заняв одну из последних парт кабинета ботаники, Полина разделила соседство со светлокудрой девочкой по имени Маша, чем был основан такой выбор места – объяснять не имело смысла, ведь именно в глазах Маши Полина увидела такое же горькое отчаяние и метку изгоя. Та тоже растилась матерью одиночкой которой приходилось работать на двух работах, и при том что ещё мама Маши как было сказано позже с ее слов; совершенно не интересовалась дочерью, предпочитая больше свою личную жизнь. Так и сошлись позже две приятельницы в дружеский сплав, созданный на основе отчаяния и ненужности. Ещё было забавным и весьма удачным стечением в их вот-вот зародившейся дружбе – так то, что обе девочки жили непосредственно в разных районах отдаленных от школы, от того им ещё и приходилось вместе делить остановку в ожидании трамвая. Да это несомненно – было удачным стечением обстоятельств для их особо хрупкого положения, и совсем неважно, что их трамваи направлялись в разные стороны.