Из дневника Полины

«Это было ужасно. Я сегодня вновь опоздала на первый урок, которым был английский. Валентина Ивановна разозлилась на мое очередное опоздание и решила меня наказать. Заставив при всех петь во весь голос «Прекрасное далеко». Я никогда не умела петь и от того все в классе стали надо мной смеяться. Я думала это ещё ничего, но потом Дима Смирнов, сидевший неподалеку от мусорной корзины, стал кидаться в меня мусорными бумажками. Затем Мадина последовала его примеру, а уж потом Виджиха и остальные. В тот момент Валентина Ивановна не сделала им даже замечание, оставаясь по-прежнему рассерженной на меня. Я держалась стойко и шептала себе «Я не сдамся, я не сдамся и не заплачу!»

После, когда я закончила петь, Валентине Ивановной было мало одного моего позора и она вновь приступила к разбирательству моего внешнего вида. Она говорила, что неприлично и совершенно некрасиво носить под сарафан шерстяные рейтузы. А я лишь отвечала, что у меня нет брюк, а в одних колготках холодно, на что в классе поднялась новая волна смеха.

P.S. Папа я скучаю!»

Обязательный и пунктуальный Мурад не заставил долго себя ждать и уже на утро на электронный ящик Марса пришло всё полное дело под номером сорок двадцать восемь. Проигнорировав журчащие сигналы желудка в мольбе о завтраке, возбуждённый Марс выбежал из квартиры даже забыв почистить зубы. Так как в его заброшенной квартире не было ни ноутбука, ни принтера – что совершенно логично, Марс помчался в интернет-кафе с надеждой распечатать документы. Благо уже упомянутое интернет-кафе «Акула», по сей день вело свою службу все в том же белом доме. Уловив странное ощущение от того, что распечатка дела о гибели Полины Щербаковой будет совершенна непосредственно в доме в котором случилось несчастье, Марс нехотя смахнув налет суеверия приступил к нужной манипуляции.

Раскинув распечатанные листы на полу, что и не помнил влажной уборки, сев в позу лотоса Марс с привитой внимательностью, подобно охотничьей собаке погрузился в изучении материала следствия. Первое, что привлекло его особое внимание было заключение судмедэксперта, который не давал четкого и окончательного решения. В документе говорилось, что падение могло нести несколько характеров. Так как траектория полета была превышена общепринятой нормы, то из этого могло исходить, что тело могло быть подвластно намеренному столкновению. Но при этом судмедэксперт прямым текстом не утверждал о возможном намеренном преступлении, исходя из того, что повреждения при полете и само положение тела зависят не только от законов физики, но и от индивидуальных физических данных человека. К примеру, в случае несчастного случая при падении, человек может совершать инстинктивные телодвижения в надежде зацепиться за балкон или деревья – этим и может объясняться более расширенная траектория от силы вращения туловища вокруг центра тяжести. Так же объясняется, что не всегда изначальный толчок может увеличивать расстояние падения. Но при этом увечья, полученные Щербаковой П. имеют тяжёлый характер, что говорит о высокой скорости падения, которое очевидно не было намеренным со стороны умершей. К тому же сила падения также зависит от массы тела человека. В случае Щербаковой П., имеющей очень низкую массу тела, но при этом имея увечья крайней тяжести, следует вывод, что падение несло высокую скорость – которое возможно при случайном падении или же при намеренном толчке, но невозможным при намеренном прыжке.

«Что же это получается, в заключении судмедэксперта не было четкого объяснения гибели?» – думал Марс. Как такой размытый документ мог быть внесён в следствие и что означали сомнительные пункты, где упоминается о возможном столкновении. Почему следствие и суд впоследствии проигнорировали эти важные детали, закрыв дело, посчитав его не несущим преступный мотив?