Он по-быстрому собрал несколько толстых веток, облил бензином из канистры и поджег.

Все пожелали мне удачи, даже Завьялов. Я зацепил альпинистский карабин с веревкой за поручень салона со стороны пассажира. Закрыл решетку радиатора, снял ремень вентилятора, в машине включил пониженную передачу и заблокировал дифференциал.

Поехали…

Медленно, но уверенно, как танк, «буханка» вползла в воду, подгоняя перед собой волну. Еще на берегу я понял, что легко не будет – камни на дне реки были очень большими, отчего уазик здорово «козлил» – впрочем, как ему и положено. Камни в салоне с грохотом стучали и перекатывались. Я открыл дверь, надеясь внизу что-нибудь разглядеть, но вода была настолько коричневой и мутной, что дна совершенно не было видно.

Тогда я закрылся в кабине и с силой сжал руль. Да будь что будет. Лишь бы какой-нибудь здоровый валун не попался по дороге. Вода поднималась все выше. Что, если Алдан ошибся, и глубина здесь больше, чем машина сможет преодолеть?

Я разрывался между желанием дать по газам, чтобы скорее проскочить или дать заднюю, чтобы выползти, пока еще можно. Но я знал, что давить надо спокойно и равномерно. Я не допускал ошибок. Произошла просто нелепая случайность. Видимо, крупный и высокий камень выскользнул из-под переднего левого колеса, руль дернулся и кабина резко ушла вниз, после чего – а все произошло за несколько мгновений – моя «буханочка» с жалобным скрипом упала на левый бок.

Холодная вода – чертовски холодная вода – полилась в салон. Я выполз по креслам на правый бок машины, ставший ее крышей. Вода как будто смеялась надо мной, громко и раздражающе. Мои спутники в шоке застыли на берегу. Я поднял руку, извиняясь перед ними.

Устюгов махнул мне рукой и показал на веревку. Я отстегнул карабин от поручня и обвязал ее вокруг себя. Собравшись с духом, я спрыгнул в воду. Боже, какая же она была холодная! В этом месте река была мне по пояс. Все тело возмущающе заныло, сердце бешено застучало, разгоняя стремительно остывающую кровь, а мышцы ног просто мгновенно задервенели.

Большим усилием мне удалось успокоиться и начать движение назад. Я тщательно прощупывал ногами дно, камни были довольно скользкими, а течение постоянно норовило опрокинуть меня и унести вниз по реке, играясь, как веткой.

Мои товарищи держали веревку вместе, постепенно сматывая ее по мере моего продвижения. Так они и стояли на берегу – Завьялов, Алдан, Резцова и последним Устюгов, когда кто-то из них резко дернул веревку на себя, я не удержал равновесие и упал в воду.

VIII

Первое, что ждало меня после пробуждения – ужасная головная боль. Просто ужасная. Холода, как ни странно, я не чувствовал, так, легкий озноб. Я помнил отдаленно, как цеплялся руками за дно и старался вынырнуть за порцией спасительного воздуха. Видимо, надолго меня не хватило.

Концентрируйся на важном! Почему я в Эрхановой «горке»? Почему на груди кровь? Что произошло?

Я испуганно поднялся, но приступ головной боли остановил мою прыть.

Как же больно! Что у меня на голове?

Я ненавидел, когда начинал разговаривать сам с собой. В отличие от других людей, это происходило помимо моей воли. Я частенько так делал после травмы головы, но в какой-то момент времени я смог подавить собственный голос в своей голове.

Замолчи. Не сейчас.

Сейчас – самое время!

Я пощупал руками голову и понял, что она забинтована. Рядом со мной горел костер, и тут же сидел Устюгов.

– А, проснулся, – сказал он.

– Сколько я спал?

– Почти не спал. Часа два, – ответил Устюгов, внимательно глядя на меня.

Число «два» я представил легко.

– Недолго, – с облегчением сказал я.