Готовый отойти ко сну, Сан Саныч не сразу заметил, как по широкой аллее медленно плывёт женская фигурка в светящемся плаще. Казалось, что она парит в воздухе, не ступая на старинную плитку дороги. «Что за чёрт? Кого тут носит среди ночи?» Запутавшись в полах широкого халата и чуть не упав, Павлов рванулся к двери. Ну, конечно, непривычная, громоздкая защёлка не захотела подчиниться с первого раза. Следователь дёрнул дверь со всей силы, ненавистный замок издал печальный хруст, выпустив мужчину в широкий коридор.

Александр летел по аллее, борясь с одышкой опытного курильщика. Да и наряд не располагал к забегам на длинные дистанции: халат трепетал на ветру, тапки постоянно скользили по влажной глянцевой плитке. Вот поворот, где он увидел странную женщину, будто сотканную из лунного света. Ни удаляющегося силуэта, ни отпечатков, лишь лёгкий запах лилий, столь неуместный поздней осенью. Опять эти проклятые лилии. От этого запаха у мужчины подкатил ком к горлу, не давая сделать вдох. Когда спасительный воздух поступил в лёгкие, он ещё был отравлен ароматом ненавистных цветов.

Из памяти никогда не сотрётся день похорон его первой жены. Ульяна, Уленька, Льяна, его красавица, его половинка. Весь прощальный зал тогда смердел лилиями, запах въедался в одежду, волосы, кожу, мысли. Даже приоткрытое окно не обещало глотка свежести. На негнущихся ногах Александр подошёл к гробу, чтобы поцеловать любимую в последний раз. Дальнейшее он списал на жару и стресс: он отчётливо видел, как Уля приоткрыла глаза, моргнув длинными ресницами, улыбнулась хитро и озорно, показав язык, и сказала: «Тссс!» Затем была безобразная сцена с оттаскиванием безутешного вдовца от гроба, истерикой, криками: «Она жива!», вызовом «скорой помощи». Только заступничество Аванесяна, имевшего везде своих людей, помогло Павлову избежать участи пациента психушки.

И вот теперь он здесь – пусть и по зову службы, но круг замкнулся, змея кусает себя за хвост, великий Уроборос в действии. Не понимая, что делать дальше, Павлов развернулся и наугад побрёл к зданию общежития. Неужели он заблудился в двух шагах от жилья? Задники тапок неприятно хлестали по грязным ногам, осенняя морось насквозь пропитала тяжелый халат, непослушное тело отказывалось сделать ещё хотя бы шаг.

– Александр Александрович, вы ли это? Батюшки мои, это что же делается? Совсем один – голоногий – в темноте рыщет! Это от психов наших можно ожидать, но уж никак не от приличного человека, тем более – следователя! – Смутно знакомый голос проникал сквозь пелену тумана в голове.

– Зинаида? Почему вы здесь? – Павлов ощутил, как коренастая женщина крепко взяла его за талию и теперь почти тащила в неизвестном направлении. Как не похожи были эти объятия на прикосновения Верочки.

Сан Саныч пришёл в себя уже только в теплой комнатушке, где проживала Зина. Он с удивлением обнаружил себя сидящим в потертом кресле в сухой одежде и замотанным пледом. Пожалуй, хорошо, что при первой встрече с опытной медсестрой он не стал портить с ней отношений. Если с ним, крупным мужиком, она справилась, как с тряпичной куклой, – что говорить о других.

Неожиданно Александр понял, что чертовски голоден, – в комнате нестерпимо пахло жареной картошкой и чем-то пряным.

– Ну что, оклемались? Ваши вещи сушиться в коридоре развесила. Может быть, поужинаем? Хотя какой ужин в два часа ночи… Но я не могу уснуть, если голодная. А сегодня маковой росинки во рту не было. Присоединяйтесь.

На маленьком столике, застеленном простой, но чистой клеёнкой, будто сами по себе появлялись хрусткие солёные огурчики, толстые ломти серого хлеба, пара отварных яиц и её высочество картошечка. Приветливо булькал чайник, закипая в уголке.