– Да нет, я о нашем бу-будущем выступлении с «Only Fire». Я до сих пор в восторге. Так надеюсь, что они оценят нашу музыку.

Нат сгибал и снова разгибал обратно одну и ту же салфетку, он всегда держал что-то в руках, когда был так взбудоражен. Мы все улыбнулись, а Лори с особой нежностью взглянула на брата. Он всегда был особенным и часто был несправедливо недооценён окружающими, но Нат был лучше, чем кто-либо кого я знаю.

– Ты шутишь? Ваша музыка может составить им неплохую конкуренцию, – сказала Мэган.

– Ты не можешь нас сравнивать, Мэгги. Будем откровенны, они действительно прошли сквозь пот и слёзы, чтобы играть ту музыку, которую они играют сейчас и покорять сердца тысячи фанатов, – осматривая нас всех, ответила Лори.

– Не знаю, я не их фанатка. Но мне очень нравится ваша музыка, поэтому продолжайте делать то, что заставляет ваше сердце биться быстрее, и взамен вы покорите сердца миллионов, – уверенно сказала Мэган, с кошачьей грацией поправляя волосы.

– Тогда пусть это будет тостом, – поднимая свою колу, сказал Джем и все одобрительно кивнули, – Пусть наша музыка не просто звучит, но затрагивает сердца и если хоть одного человека она оставит не равнодушным, то я буду знать, что мы всё делаем правильно.

Все завороженно слушали Джема, а потом потянулись друг к другу, протягивая свои напитки.

– Вы верите, что прошло уже четыре года? – поставив на место свой стакан, спросил Айзек.

– Вот мы и распознали пессимиста, – улыбнулась Лори, откладывая свой бургер, и указала на Айзека. Тот недоумённо уставился на девушку, чуть приподняв подбородок. Мэган поддержала Лори и весело хихикнула.

– Я понял, это заговор, – протянул Айзек и потряс указательным пальцем, глядя на девушек.

– Так размышляет пессимист, а для оптимиста прошло бы всего четыре года, – делая акцент на последних словах, ответила Лори.

– Отлично, слышал, что противоположности притягиваются, – пошутил Айзек и подмигнул, чем немного смутил Лори. Девушка отвела взгляд, но всё же улыбнулась с каким-то смешком.

– А ты ведь тогда ужасно не хотел присоединятся к нам и, кажется, совсем не соби-собирался, – неожиданно вспомнил Нат. Я перевёл взгляд на Айзека и заметил, как он буквально на секунду опустил взгляд, а мышцы его рук чуть напряглись, – Я рад, что всё сложилось таким образом и се-сегодня мы все вместе. Но всё-таки ты никогда не рассказывал почему в один миг так резко поменял ре-решение?

Айзек ответил не сразу и чуть нахмурился. Он начал отвечать медленно, делая паузы:

– Хоть мы и никогда не говорили об этом, но у каждого была явная личная причина прийти в группу, найти себя в музыке, наверное, именно это желание тогда объединило всех вас. У меня всё было наоборот, инструменты стали моими врагами, ноты просто ненавистны, – Айзек немного подумал, потом заметно изменив интонацию, продолжил, – Всё же благодаря вам я снова полюбил музыку и теперь не могу представить жизнь без барабанов. Но ты спрашивал почему я всё-таки изменил решение…дайте подумать. Да точно, в тот день я случайно услышал игру Джексона. Он был один в пустом музыкальном классе, среди инструментов. Его музыка была далека даже до отметки «нормально», но я почему-то остановился. Я обратил внимание на его стёртые пальцы, стёртые до запёкшейся крови. Я как сейчас помню его нахмуренный лоб…

Айзек издал смешок, приставляя палец к своему лбу. Я усмехнулся, я тоже помнил этот день, но в чуть более расплывчатых деталях.

– Он так упрямо не замечал своей ужасной игры и упорно практиковался.

– Поэтому ты решил присоединиться к группе, это стало твоей мотивацией? – с любопытством спросил Джем. Наверное, как творческий человек, имеющий тягу к прекрасному и возвышенному, Джем предпочёл бы поставить точку в истории именно на этом месте. Но наперёд зная ответ, я не сдержал смех и сделал жест рукой, чтобы Айзек продолжил говорить: