Буквы, вроде бы, русские, слова, вроде бы, знакомые, а смысл этого высказывания все равно от меня ускользал.

Еще в комнате был диван, письменный стол, на котором стояла странного вида портативная пишущая машинка, большое черное зеркало в половину стены, и шкаф, из приоткрытой дверцы которого вываливались какие-то провода. Окна не было, зато была дверь, рядом с которой и стоял стул со странной девушкой.

С ней явно что-то было не так. Я мог бы даже предположить, что она спит или без сознания, но глаза ее были открыты, и она следила за моими перемещениями по комнате, не поворачивая головы.

И при этом никак моего присутствия не комментировала.

Может, болеет чем-то? Поэтому и одевается так провокационно?

Я решил, что вопрос с девушкой надо прояснить в первую очередь. Как говорил наш инструктор по стрелковой подготовке, важнее женщины в жизни любого мужчины может быть только его винтовка.

И поскольку винтовки у меня под рукой не было, расставить приоритеты оказалось несложно.

Я помахал девушке рукой.

– С тобой все нормально? – обычно я не обращаюсь к представительницам противоположного пола на «ты», но сейчас, учитывая обстоятельства, мне было не до расшаркиваний.

– Конечно, нет, – сказала она капризным голосом и тут же скорчила на своем ангельском личике гримаску неудовольствия. – Мне скучно. Ты снова занялся своими игрушками и совершенно про меня забыл, Иван. Фу таким быть!

Что ж, за несколько секунд она выдала столько информации, что у меня чуть не взорвался мозг.

Эта девушка считала, что она меня знает.

Эта девушка считала, что у меня есть перед ней какие-то обязательства.

Эта девушка считала, что я занимался какими-то игрушками. Развлекался, лежа в гробу, в то время как она терпеливо сидела рядом и ждала от меня… как минимум, внимания.

И еще эта девушка почему-то считала, что меня зовут Иван.

Первым делом я бросил взгляд на безымянный палец своей правой руки, и поднявшийся было в душе ужас немного отступил. Кольца не было.

Но сразу же за этим нахлынула новая волна.

Рука была не моя.

Да и голос, которым я задавал девушке вопрос, если уж на то пошло, тоже был не мой, просто мне потребовалось какое-то время, чтобы это осознать.

Я тупо посмотрел на другую руку. Ну да, тоже не моя. Пальцы чуть длиннее и чуть толще, чем я помню, ногти немного другой формы и плохо обстрижены, хотя я следил за их состоянием даже в окопах, а в мирной жизни постоянно посещал маникюрный салон. И шрама на тыльной стороне ладони, который я заработал в далеком детстве, пытаясь прокрутить в руке дедову саблю, тоже не было.

Зеркало.

Мне срочно было нужно зеркало, и я шагнул к шкафу, и открыл его, и тут меня поджидало очередное разочарование. Шкаф был забит очередной порцией странно выглядящих предметов неизвестного мне назначения, но зеркала среди них не было.

Но туалет-то тут должен быть. Ванная комната… Я ощупал лицо, провел рукой по подбородку. Гладко выбрит.

Как-то же он… я… в общем, кто-то же должен постоянно брить этот подбородок, нет?

Я направился к двери.

– И куда это ты собрался? – стервозным голоском поинтересовалась девушка, вставая во весь свой небольшой рост. Даже на каблуках она была мне где-то под подбородок.

Под идеально выбритый подбородок.

– Мне нужно выйти, – сказал я.

– Нам нужно поговорить, и тебе не уйти от этого разговора! – заявила она, выделив ударением слово «нам». – Или ты возомнил, что снова сможешь игнорировать меня все выходные?

– Мы непременно поговорим, – пообещал я. – А пока мне нужно немного освежиться. Но я тотчас-же вернусь.

– Я буду здесь, – пообещала она, усаживаясь обратно на стул. И это звучало, как угроза.