– Планов на вечер у меня нет. Но вы, получается, в ночь в Иркутск поедете?

– Нам главное на паром успеть, а дальше, да – в ночь, – ответил Кейн. И с усмешкой добавил: – Не люблю стоять в пробках.

– Ну, как скажешь, – развёл руками лодочник. – Приплыву в воскресенье в три.

– Вот и хорошо.

Фразой и тоном Кейн дал понять, что разговор окончен, однако лодочник бросил взгляд на склонившуюся к рюкзаку Зебру, вздохнул и вдруг спросил:

– Ты хорошо подумал?

– О чём? – не понял Кейн, мысленно уже распрощавшийся с толстяком.

– Местные к мысу Рытому с опаской относятся. И слухи о нём самые разные ходят.

– Что говорят? – осведомился Кейн, демонстративно переводя взгляд с лодочника на расположившихся на берегу друзей. У них получилось добраться до мыса довольно рано, ещё и четырёх часов не было, но до вечера нужно успеть обустроить лагерь – в том месте, которое он выбрал, и времени на болтовню тратить не следовало. Однако толстяк ещё на Ольхоне пытался поделиться известными ему сведениями о мысе Рытом, и Кейн решил его выслушать, несмотря на то что его собственная информация была куда объёмнее той, которую лодочник сумел собрать за всю жизнь. Причин же для проявления вежливости было две. Во-первых, обычные туристы никогда не откажутся от подобного разговора – чтобы потом с придыханием пересказывать друзьям и родственникам узнанные «тайны». Во-вторых, глупо ссориться с тем, кому предстоит забрать команду из этого дикого края. Ещё обидится и не приплывёт, скажет, что «забыл». А на одной лодке придётся делать две ходки…

– Шаман говорит, что здесь запретное для людей место, даже для шаманов запретное, – негромко рассказал толстяк. – Тот, кто здесь живёт, чужих не любит, сам никого не зовёт и ходить никому не разрешает. Так что лучше его не раздражать.

Сообщение не содержало ничего принципиально нового, однако в целях поддержания рабочих отношений пришлось изобразить интерес:

– Ты сам с шаманом говорил?

– Доводилось.

Кейн вздохнул, показав, что услышанное произвело на него сильное впечатление, но промолчал. Лодочник же принял вздох собеседника за чистую монету и предложил:

– Хочешь, я тебя на другой мыс заброшу? За те же деньги. Здесь полно удобных мест, где можно спокойно встать лагерем.

– Почему ты это предлагаешь?

– О тебе беспокоюсь. И о них. – Толстяк кивнул на ребят. – Давай переедем, пока вы лагерь не разбили.

Кейн вздохнул ещё раз, так же тяжело, ловко демонстрируя лодочнику напряжённую работу мысли, после чего покачал головой и медленно ответил:

– Я ценю твою заботу, правда ценю, но мы останемся здесь. Так уж решили.

– Как знаешь. – Лодочник снова посмотрел на Зебру. – В воскресенье в три.

– Да, в воскресенье в три. На этом месте.

– Надеюсь, увидимся.

Больше ему сказать было нечего.

Кейн проводил отходящее от берега судёнышко долгим взглядом, дождался, когда лодочник возьмёт курс на Ольхон, и подошёл к друзьям.

– Отдохнули?

Задал вопрос, понимая, что усталости, по большому счёту, взяться неоткуда: Байкал сегодня был настроен дружелюбно и переход из Хужира на Рытый превратился в приятную прогулку, наполненную шутками и смехом. А самое главное, хорошее настроение не оставило ребят и после высадки: дожидаясь, пока лидер закончит с лодочником, члены группы что-то оживлённо обсуждали, смеясь и активно жестикулируя.

Как самые настоящие туристы.

– О чём вы говорили? – спросила Рина.

– Наш толстый друг рассказал, что мыс Рытый – весьма непростое и даже опасное место, которое лучше обходить стороной. – Кейн улыбнулся и пожал плечами. – Ничего нового.

Рина рассмеялась:

– Будто мы не знаем.