«После отъезда его величества императора пригласил в Конопишт графа Берхтольда. Сегодня министр сообщил мне, что эрцгерцог выразил ему свое чрезвычайное удовольствие по поводу визита императора. Он беседовал с императором подробно о всевозможных вопросах и мог убедиться, что взгляды их вполне совпадают.
Эрцгерцог повторил также графу Берхтольду то, что он сказал императору о политике графа Тиссы, и в частности – о его политике по отношению к немадьярским национальностям. “Румынам, – заметил эрцгерцог, – граф Тисса говорит хорошие слова, но дела его не соответствуют этим словам”.
Одной из главных ошибок венгерского премьера является то, что он не предоставил румынам в Трансильвании парламентских мандатов.
Граф Берхтольд сообщил мне, что он неоднократно и настойчиво пытался воздействовать на графа Тиссу с целью побудить его к более значительным уступкам румынам, но его усилия были тщетны. Граф Тисса утверждал, что он уже уступил румынам все, что возможно.
Я, со своей стороны, тоже – как я это делал и до сих пор в соответствии с директивами императора, – буду при каждом удобном случае указывать венгерскому премьеру на необходимость завоевать симпатии румын»[9].
В виду наличия этих совершенно бесспорных и относящихся к тому времени документов можно спокойно отнести в область легенды все фантастические рассказы Уикгема Стида и французских авторов о том, что Вильгельм II и Франц-Фердинанд собирались перекроить карту Европы или затевали европейскую войну, которая должна была быть спровоцирована маневрами эрцгерцога у сербской границы в Сараеве. Угнетение мадьярами трансильванских румын и вызываемое этим негодование среди подданных короля Карла, создававшее опасность, что Румыния перестанет лояльно соблюдать свой тайный договор с державами Тройственного союза, были достаточно серьезным основанием для того, чтобы, помимо роз и личной дружбы, явилась необходимость свидания в Конопиште. В связи с этим весьма показательно, что румынскому вопросу и его значению для германской и австрийской политики уделено много внимания в документах, опубликованных недавно Конрадом фон Гецендорфом и германским правительством.
Неуверенность в лояльном поведении Румынии и в связи с этим желательность решительного поворота в балканской политике Тройственного союза, как мы увидим дальше, составляли главную тему большого доклада по вопросу о сохранении мира на Балканах, составленного Тиссой весной 1914 года. Доклад этот как раз перерабатывался в австрийском Министерстве иностранных дел, когда последовало убийство Франца-Фердинанда.
То обстоятельство, что германский император прибыл в Конопишт в сопровождении адмирала фон Тирпица, обратило на себя внимание и способствовало распространению легенды, будто в Конопиште затевались большие дела. Но присутствие Тирпица в Конопиште, по всей вероятности, в достаточной мере объясняется, как утверждал впоследствии Ягов[10], интересом, который проявлял эрцгерцог к созданию и реорганизации австрийского флота, составлявшего предмет его особых забот. Оно может объясняться также и тем, что император и германское Министерство иностранных дел были, несомненно, очень встревожены слухами о морском соглашении между Россией и Англией.
Последнее действительно обсуждалось в то время. Франция и Россия дополнили весной 1912 года военную конвенцию двойственного союза аналогичной морской конвенцией. В ноябре того же года Франция добилась от сэра Эдуарда Грэя, письменного обещания, что французские и британские морские и военные специалисты будут продолжать свои совещания, учитывая возможность войны. Британский и французский флот были реорганизованы таким образом, что французы увеличили свои силы в Средиземном море для защиты здесь как британских, так и французских интересов, а англичане, со своей стороны, сконцентрировали свой флот в Северном море для защиты северных берегов Франции от нападения Германии. Наконец, весной 1914 года Пуанкаре, Извольский и Сазонов всячески старались добиться морского соглашения между Англией и Россией, которое объединило бы морские силы Антанты против Германии. Разумеется, императору хотелось обсудить с Францем-Фердинандом и своим собственным главным адмиралом, какое значение имеют эти переговоры и чем можно предотвратить морское «окружение», которое как будто намечалось.