А тем временем в СССР произошло событие, которое даже сейчас не укладывается в сознании.

«В 1982 г., – пишет О. Р. Лацис, – когда еще жив был Брежнев и ни о какой перестройке никто не заикался, группа комсомольцев во главе с электрослесарем КамАЗа студентом-заочником исторического факультета Казанского университета Валерой Писигиным создала «Клуб «Комсомольской правды» им. Николая Бухарина». Не подпольный, а действовавший совершенно открыто. Ребята изучали труды Бухарина»[830].

«Юные бухаринцы, по свидетельству О. Лациса, разыскали в Москве Анну Михайловну Ларину (Бухарину) и Юрия Николаевича Ларина, сына Бухарина, потом познакомились с Леном Карпинским, Лен познакомил с ними меня». Была учреждена премия Бухарина, она просуществовала три года[831].

По существу, это означало реабилитацию Н.И. Бухарина в отдельно взятом советском городе.

«Из Татарского обкома» позвонили в Набережные Челны, в горком партии и потребовали объяснений. Однако, пишет О.Р. Лацис, «горком партии ничего не мог поделать с горкомом комсомола», так как его секретарь «сам состоял членом бухаринского клуба»[832].

Тому, кто хотя бы немного знаком с порядками и нравами того времени, очевидно: подобная самодеятельность была если не инспирирована, то санкционирована КГБ. Что стояло за этой «гапоновской» провокацией, еще предстоит выяснить. Однако если сопоставить это с другими, приведенными ранее фактами, получается, что в начале 80-х годов наверху уже начинали готовиться к серьезным переменам.

Но почему подобный необычный шаг на этом пути был сделан именно с Н.И. Бухарина? А потому, что в 1929 г. он выступал против свертывания нэпа и сталинской индустриализации. Следовательно, его реабилитация означала реабилитацию его взглядов. Но тогда получается, что уже в 1982 г. КГБ начинает стимулировать интерес к проблеме многоукладной экономики.

«Именно в КГБ, – заявил в интервью газете «День» один из генералов этого учреждения, не пожелавший обнародовать свою фамилию, – появилась в начале 1980-х годов группа молодых специалистов, которые контурно обозначили проблему реформ»[833].

«Существует мнение, – пишет бывший начальник ПГУ КГБ СССР Л. В. Шебаршин, – что идея реформ, штаб реформы складывались в системе КГБ и разведки»[834]. Полностью разделяя это мнение, Л. В. Шебаршин отмечает: «Мы лучше, чем кто-либо, видели, что отставание Советского Союза от развитого мира не только не сокращается, но стремительно нарастает, и было совершенно очевидно, что полумеры… обречены на неудачу»[835].

Однако, как писал Г.Х. Шахназаров, «наивно» было бы представлять, «будто бы радикальные перемены у нас настолько созрели, что страна как женщина на исходе девятого месяца беременности должна была во чтобы то ни стало разрешиться ими»[836].

Но тогда, если следовать логике Г.Х. Шахназарова, получается, что «роды» были преждевременными и их стимулирование имело искусственный характер.

Летом 1982 г. был обнаружен мертвым заведующий сектором милиции Отдела административных органов ЦК КПСС Альберт Иванов[837]. Как утверждает В. Калиниченко, смерть А. Иванова была связана с расследованием дела об убийстве Зои Федоровой. «И хотя официально все списали на самоубийство, – вспоминал он, – мне говорили, что это работа той пятерки ликвидаторов, которая действовала по личному указанию министра внутренних дел»[838].

Имеются сведения, что после смерти Альберта Иванова в его «служебном сейфе» «нашли проект решения ЦК КПСС о назначении его друга Чурбанова министром внутренних дел СССР»[839]. Это вовсе не означает, что над H.A. Щелоковым нависла угроза опалы. По свидетельству Л. Млечина, именно тогда появилась идея или назначить его заместителем председателя Совета Министров СССР